Рубрика: Библиотека

Введение.

Приступая к настоящему труду я преследовал цель сообщить истинное положение, в котором пребывает Зарубежная Церковь и пролить свет на происхождение церковных разделений. Беру на себя смелость в виду того, что с детского возраста принимая участие в церковной жизни, я усвоил тот церковный дух, который пребывал в дореволюционной России. Это дух того истинного православия, который хранится в недрах русского народа, того народа, который безхитростно верует как дитя, следуя словам Христа. Этот дух особенно чувствуется в сельских церквах. Проведя большую часть детства при этих церквах Новгородской, Московской и Екатеринославской губерний, постоянно прислуживая при Богослужениях и участвуя в хоре, а впоследствии состоя церковным старостой и управляя хором, я усвоил этот дух русского православия, ставший мне особенно дорогим. Всякое мудрствование, основанное на отвлеченной и сухой букве закона в моем понятии становится тем явлением, которое мертвит живой дух православия. Будучи близок к церковной жизни и интересуясь всеми событиями, мне удалось собрать необходимые документы. Принимая уже в эмиграции близкое участие в изжитии церковной смуты и будучи лично известен Сербскому Патриарху Варнаве, Митрополиту Антонию, Митрополиту Евлогию, Митрополиту Феофилу и Митрополиту Анастасию, по личным воспоминаниям хочу поведать о том, что может быть многим неизвестно. Долгое время живя в Петербурге и встречая много лиц, имеющих отношение как к петербургскому обществу, так и к правительственным кругам, мне тоже многое стало известно.

Памятуя слова Св. Иоанна Златоуста, которыя привожу ниже, считаю своим долгом поведать о том, что знаю, ибо не считаю себя в праве стоять в стороне от жизни Церкви, а также не бороться с растлевающим и пагубным церковным разделением.

Слово Св. Иоанна Златоуста.

«Ничто так не оскорбляет Бога, как разделения в Церкви. Хотя бы мы совершили тысячу добрых дел, – подвергаемся осуждению не меньше тех, которые терзали Тело Его, если будем расторгать тело Церкви. Поэтому-то и мы говорим все это, обо всем этом напоминаем, чтобы вам уже нельзя было сказать в тот последний день: никто нам не говорил, никто не объяснил, мы этого не знали и вовсе не считали грехом. Итак я говорю и свидетельствую, что производить разделения в Церкви не меньшее зло, как и впадать в ереси. Так как каждый из вас имеет возраст и даст отчет в своих поступках, то я прошу вас о том, чтобы вы, все слагая на нас, не считали невинными самих себя и таким образом в обольщении не повредили напрасно самим себе».

Господи, благослови.

Тысяча лет, как русский народ стал народом христианским и христианство им было воспринято с такою силою, что Россия в понятии народа стала именоваться Святою Русью. Без церкви и вне церкви русский человек жизни не мыслил и весь уклад жизни русского народа проникнут был церковностью. Так было до Петра Великого решительно во всех слоях народных. После Петра положение это сохранилось лишь в толще народной, в интеллигентных же слоях оно в довольно значительной мере изменилось и особенно это сказалось в конце 19-го и начале 20-го века. Зараженная всевозможными либеральными учениями, интеллигенция либерализм перенесла и в церковные вопросы. Среди интеллигенции, особенно петербургской, стали образовываться всевозможные кружки, зачастую зараженные сектантством. Так было увлечение одно время учением Редстока, увлечение теософией, оккультизмом, спиритизмом и прочими учениями, осужденными Церковью. В период времени после 1901 года образовалось общество «Аргонавтов», которое собиралось у Андрея Белого, писателя того времени. Вот как Андрей Белый описывает это время: «Появились «видящие» средь «невидящих», они узнавали друг друга; тянуло делиться друг с другом непонятным знанием их, интерес ко всему наблюдаемому разгорался у них, все казалось им новым, охваченным зорями космической и исторической важности и «видящие» расходились в догадках: тот был атеист, этот теософ, этот влекся к церковности, этот шел прочь от церковности, соглашались друг с другом на факте зари: «нечто светит», из этого «нечто» грядущее развернет свои судьбы». (Эпопея т. 1, стр. 136–137). Этой зарей была обнаружена богиня София и это фактически стало началом, «обнаружением» русским прогрессивным обществом объекта поклонения, оторвавшего его от православия, т. е. от Церкви для того, чтобы начать «философскую» борьбу с нею. В числе «Аргонавтов» встречаются следующия общеизвистныя лица: поэт Бальмонт, Валерий Брюсов, Балтрушайтис, С. И. Танеев, Н. А. Бердяев, С. Н. Булгаков, впоследствии священник, Д. В. Философов, проф. Каблуков, Д. С. Мережковский, Игорь Кистяковский, З. Н. Гиппиус, А. В. Карташев, Федор Сологуб и др. (Эпопея тт. 1, 2 и 3, стр. 179, 191, 181, 144). Русская интеллигенция того времени, сознательно или нет, подрывала вековые устои русской православной церкви. Направляющим центром явилось «Религиозно-Философское Общество», созданное в этот период. В это общество входили: В. Иванов, Д. В. Философов, С. Каблуков, Мережковский, Розанов, Карташев, Булгаков, Бердяев и др. (Эпопея т. 4, стр. 61, 130 и 156). Общество это имело как закрытыя, так и открытыя собрания, имевшия целью широкую пропаганду в духе революции, реформации и софианства. Про эти собрания Андрей Белый пишет: «Бывало порой до двухсот человек, тут сидели священники, социалисты революционеры, сектанты, эстеты, марксисты, доценты и ницшеанцы»… (Эпопея т. 2, стр. 237–238). В то время среди интеллигенции проявлялся церковный либерализм. Так, священник Крестовоздвиженской Общины Сестер Милосердия ввел своеобразное служение литургии: тайныя молитвы он произносил громко, а хор в это время пел едва слышно. Этот эффект очень многим нравился. Имя священника: Отец Васильев. Священник Григорий Петров тоже прославился новаторскими наклонностями, он некоторые возгласы, например, произносил во время литургии по-русски, хотя канонического перевода на русский язык литургии не было. Он стяжал себе разными лекциями и введением новшеств большую популярность, так что был даже приглашен в качестве законоучителя в военно-учебныя заведения. Спустя несколько лет он был лишен сана. Эти новаторския и реформаторския тенденции, конечно, подрывали вековые устои православия, но особого успеха иметь не могли, так как в корне пресекались Святейшим Синодом. Была авторитетная власть в Церкви, которую поддерживала тоже авторитетная власть Благочестивейшего Царя, Помазанника Божия. Так было и в Византии, когда Благочестивый Вазилевс ограждал Церковь от всяческого зла. На страже исполнения всех канонических правил стоял Святейший Синод. Особенною твердостю и ревностию к чистоте православия и точному соблюдению канонов отличался Архиепископ Волынский Антоний, впоследствии Киевский Митрополит. Прогрессивное общество относилось к нему с предубеждением и весьма отрицательно и когда в 1911 году он был назначен членом Святейшего Синода, многие выражали по этому поводу свое негодование. К сожалению, некоторые члены правительства, бывшие по существу элементами консервативными, в церковных вопросах проявляли вредный либерализм и к Владыке Антонию относились не так, как бы то следовало. Граф В. Н. Коковцев, председатель Совета Министров, к Владыке Антонию относился определенно отрицательно, что он доказал спустя много лет уже во время эмиграции в Париже.

Святейший Синод за несколько лет до начала первой мировой войны вел подготовительную работу по созыву Поместного Собора, для чего было образовано Предсоборное Совещание. В нем Владыка Антоний усиленно настаивал на возстановлении Патриаршества.

В августе 1917 года, уже при Временном Правительстве, собрался Всероссийский Церковный Собор. Из деяний этого Собора следует отметить возстановление Патриаршества. Нельзя обойти молчанием, как Собором, другими словами всей Русской Церковию, Отмечен был Владыка Антоний. Несмотря на отрицательное к нему отношение всей прогрессивной интеллигенции, Собор избрал его первым кандидатом в Патриархи Всероссийские. Жребий, однако, пал на митрополита Московского Тихона, ставшего Патриархом. Святейшему Тихону суждено было перенести много страданий: началось страшное гонение на Церковь со стороны большевиков, и Патриарху много пришлось претерпеть, но он никогда не воздавал Божие кесарю, как бы ни было тяжело. Видя, что гонения усиливаются и что может наступить момент, когда центральная церковная власть окажется совершенно отделенной от местных церковных учреждений, Патриарх, совместно со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом, издали указ 20 ноября 1920 года за ном. 362. Означенный указ гласит:

«В случае, если епархия окажется вне всякого общения с Высшим Церковным Управлением или само Высшее Церковное Управление во главе с Святейшим Патриархом почему-либо прекратит свою деятельность, епархиальный архиерей немедленно входит в сношение с архиереями соседних епархий на предмет организации высшей инстанции церковной власти… в случае невозможности этого, епархиальный архиерей воспринимает на себя всю полноту власти».

В пункте 3 этого указа говорится, что возглавлять эту Высшую инстанцию церковной власти должен старейший из иерархов.

Указ этот был издан законной церковной властью совершенно свободно, без всякого давления ни с какой стороны. К этому указу придется еще вернуться.

В конце 1917 года началась гражданская война. Как на юге России, так и в других местахь образовались фронты, и всякое общение с Москвой было прервано. Архиереи юга России, лишенные общения с Патриархией, собрались на Собор в г. Ставрополе. На этом Соборе было учреждено Высшее Церковное Управление юга России. К этому времени прибыли туда Митрополит Киевский Антоний и Архиепископ Волынский Евлогий, оба из плена. Они были взяты Петлюровцами и заключены в католический монастырь. Вместе с ними был также в плену архимандрит Виталий, ныне Архиепископ Северо-Американский. Возглавил Высшее Церковное Управление, как старейший, Митр. Антоний. Это Высшее Церковное Управление перешло в Симферополь, когда был сдан Северный Кавказ, а после эвакуации армии генерала Врангеля – в Константинополь, где оно первое время и находилось. На пребывание там было дано согласие Константинопольской Патриархией оффициальным актом от 29 декабря 1920 года. На словах же местоблюститель Патриаршего Престола Митрополит Дорофей сказал следующее Митрополиту Антонию: «Под Вашим руководством Патриархия разрешает всякое начинание, ибо Патрархии ведомо, что Ваше Высокопреосвященство не совершит ничего неканоничного».

Вскоре Высшее Церковное Управление по приглашению Сербского Патриарха Димитрия переехало в Югославию и обосновалось в Сремских Карловцах. Еще в бытность Высшего Церковного Управления в Симферополе, Архиепископ Евлогий был им назначен управляющим Западно-Европейскими церквами, которыя были в ведении Петроградского Митрополита. Назначение это было сделано по просьбе самого Архиепископа Евлогия, обращенной в Высшее Церковное Управление через Таврического Архиепископа Димитрия. Настоятель Парижской Церкви, протоиерей Иоанн Смирнов, пожелал иметь подтверждение этого назначения от центральной Российской церковной власти, каковое и было получено им при посредстве Финляндского Архиепископа Серафима. Патриарший Синод 2 марта 1921 года признал законными действия Высшего Церковного Управления в следующих выражениях: «В виду состоявшегося постановления Высшего Церковного Управления заграницей, считать русския церкви в Зап. Европе временно под управлением Преосвященного Евлогия».

Вокруг Высшего Церковного Управления объединилось 34 архиерея со всех мест и стран, находившихся вне досягаемости большевиков, а именно: с Дальнего Востока, Европы и Америки. В апреле 1921 года Высшее Церковное Управление постановило организовать собрание представителей русской православной Церкви заграницей для объединения, урегулирования и оживления церковной деятельности. Собор этот состоялся в Сремских Карловцах с 8 по 20 ноября 1921 года. Из числа архиереев, кроме митрополита Антония, принимали участие митрополит Платон архиепископ Евлогий, архиепископ Анастасий и многие другие. Среди постановлений, вынесенных этим собором, следует особо отметить послание к Мировой Генуэзской конференции. В этом послании указывалось на опасность коммунизма в мировом масштабе. Постановление это об обращении к Генуэзской конференции вызвало негодование советской власти. Она поняла, что единая Зарубежная Церковь является громадной моральной силой и что ее необходимо так или иначе обезвредить. Было оказано сильное давление на Патриарха с угрозами разстрела целого ряда священников и его вынудили в конце концов издать указ о закрытии Высшего Церковного Управления заграницей. Большевики разсчитывали, что с закрытием центра Зарубежная Церковь прекратит свое существование. Указ был дан на имя митрополита Евлогия и ему поручалось временно управление заграничными приходами, с предложением представить свои соображения о порядке управления ими. Указ датирован 5 мая 1922 года. Тут надо отметить, что Собор постановил обратиться к Генуэзской конференции в ноябре 1921 года, приведено же постановление это в исполнение было лишь весной 1922 года, когда митрополит Антоний обратился с посланием к Генуэзской конференции. Ясно, что указ 5 мая 1922 года был дан именно в ответ на это послание. Другия постановления Собора, повидимому, не безпокоили советскую власть, иначе она бы немедленно реагировала. Следует обратить внимание на то, что в Указе 5 мая не было предъявлено никаких обвинений в нарушении канонов, следовательно этот указ носил чисто мирской политический характер и был дан под давлением советской власти.

Получив этот указ, митрополит Евлогий пришел в полное смущение. В письме к митрополиту Антонию от 3/16 июля 1922 года он пишет: «Указ этот поразил меня своею неожиданностию и прямо ошеломляет представлением той страшной смуты, которую он может внести в нашу церковную жизнь. Несомненно он дан был под давлением большевиков. Я за этим документом никакой обязательной силы не признаю, хотя бы он был и действительно написан и подписан Патриархом. Документ этот имеет характер политический, а не церковный. Вне пределов советского государства он не имеет значения и авторитета ни для кого и нигде». В результате этого указа митрополит Евлогий подал Собору епископов 8 августа 1922 года записку следующего содержания: «Предлагаю теперь же закрыть означенное управление и немедленно всем собравшимся заграничным русским епископам приступить к организации нового центрального Высшего Церковного Управления заграницей или к возстановлению старого, действовавшего до Карловацкого Собора». 31 августа 1922 года Собор собрался и постановил: «Во исполнение Указа Патриарха и его Синода и Совета Высшее Церковное Управление упразднить. На основании же постановления Патриарха и тех же органов управления при нем от 20 ноября 1920 г. за ном. 362 – образовать Временный Священный Архиерейский Синод Русской православной церкви заграницей». Таким образом Высшее Церковное Управление, состоящее из епископов, клириков и мирян было заменено Синодом, состоящим уже исключительно из епископов. Циркулярное собщение об образовании Синода, посланное по всем церковным установлениям заграницей, было подписано за председателя митрополитом Евлогием. В своем представлении в Архиерейский Синод от 18/31 мая 1923 года митрополит Евлогий пишет: «Все заграничныя епархии приемлют свое объединение и имеют высшую инстанцию в ежегодном Соборе епископов, в чем и проявляется во всей чистоте наш исконный восточно-православный принцип соборности. На Соборе архиереев будет председательствовать старейший по сану из архипастырей, который и в России имел особыя перед другими Владыками права – Высокопреосвященнейший митрополит Киевский Антоний, что будет согласно с п. 3 патриаршего указа 1920 года за ном. 362». Это постановление Собора не вызвало никаких возражений со стороны Патриарха, а также не воспоследовало ни закрытие Синода ни прещение.

Возвращаясь назад отметим, что Патриарх Тихон в беседе с представителем ИМКИ американцем Колтоном в присутствии протоиерея Федора Пашковского, впоследствии митрополита Феофила, на просьбу о назначении в Америку митрополита Платона сказал, что дает лишь рекомендацию, которую Колтон сообщит Собору беженцев епископов заграницей, которые управляют заграничными делами Церкви. Этот разговор имел место 3 мая 1922 года, т. е. за два дня до издания указа 5 мая 1922 года. Ясно, что указ не являлся истинным выражением воли Патриарха. Если бы указ соответствовал воле Патриарха, то разговор с Колтоном и протоиереем Пашковским носил бы совершенно иной характер. Спустя четыре года митрополит Сергий написал обращение к зарубежным епископам в ответ на их просьбу быть судьей в вопросе об уходе митрополита Евлогия из Собора. Вот что он пишет: «Дорогие мои Святители, Вы просите меня быть судьей в деле, которого я совершенно не знаю. Не знаю, из кого состоит ваш Синод и Собор и какия их полномочия. Не знаю я и предмета разногласий между Синодом и митр. Евлогием. Ясно, что судьей между вами я быть не могу. Ваше письмо дает мне повод поставить общий вопрос: может ли вообще Московская Патриархия быть руководительницей церковной жизни православных эмигрантов, когда между нами фактически нет отношений? Мне думается, польза самого церковного дела требует, чтобы вы общим согласием создали для себя центральный орган церковного управления, достаточно авторитетный, чтобы разрешать все недоразумения и разногласия, и имеющий силу пресекать всякое недоразумение и всякое непослушание, не прибегая к нашей поддержке, всегда найдутся основания заподозрить подлинность наших распоряжений или объяснить их недостаточной осведомленностью: одни будут их признавать, другие – нет, например митр. Евлогий, как вы пишете, ссылается на указ Святейшего Патриарха от 22 года, а вы – на указ 20 года и т. п.» – Послание это датировано 12 сентября 1926 года, т. е. до того времени, когда митрополит Сергий подпал всецело под власть большевиков, и мог еще действовать свободно.

Из вышеизложенного можно определенно сделать следующий вывод: что центральная церковная власть считает необходимым сохранение заграничного Синода и что она очень недвусмысленно дает понять, что ея собственные акты могут не всегда быть свободны и даже противоречить истинному изъявлению ея воли, вследстве чего надо избегать всякого общения с ней.

Из изложенного видно, что имеются налицо два указа Патриарха и его высшего управления, причем один противоречит другому. Однако, второй указ не отменяет первого. Если бы этот указ был действительно изъявлением воли Патриарха, то он прежде всего отменил бы указ 1920 года и второй указ начинался бы словами: «В отмену указа от 20 ноября 1920 г. за ном. 362» и т. д. – Между тем этого не последовало, и этим Патриарх подчеркнул что, давая указ о закрытии Высшего Церковного Управления заграницей, он дает выход заграничным архиереям для новой организации заграничного церковного управления.

Когда проводится в жизнь новый закон, то лицо или учреждение, которое его проводит, должно прежде всего уяснить себе дух этого закона, постараться угадать, что имел в виду законодатель и какую он цель преследовал, издавая данный закон. Подходя со всех сторон к этому вопросу и приняв во внимание все обстоятельства и политическую обстановку, получается, что главная цель Патриарха была сохранить ту часть русской церкви, которая оказалась вне большевицкой досягаемости, поставить ее на законный фундамент и тем отстранить всякую возможность проявления самочиния. Указ 20 ноября можно толковать исключительно с этой точки зрения. Так его и понял Архиерейский Собор. Другой указ от 1922 года имел совсем иной характер; он был вынужденный. Его Патриарх издал под угрозой усиления гонений, и, как вынужденный, он теряет всякую юридическую силу. Он не выражает воли Патриарха, ибо дан был против его воли. Это определенно высказал в своем письме к митр. Антонию митр. Евлогий. Указ же от 1920 года дан был совершенно свободно, без всякого давления и выражал подлинную волю Патриарха. Повторяю, Собор архиереев в августе 1922 г. совершенно правильно понял всю юридическую сторону обоих указов и поступил так, как то предписала Мать Церковь, а именно: организовать центральный орган церковного управления для всех частей русской церкви, разбросанных по всему свету; этот орган должен все объединить и тем предотвратить всякое разделение и распыление. Такое положение должно продолжаться до того времени, когда явится возможность нормального сношения с Патриархией, и тогда это временное управление даст отчет о своей деятельности. Само собой понятно, что не мог Патриарх точно указать, каким моментом надо считать эту возможность нормального сношения. Определить этот момент может лишь тот, кто не находится под большевицким гнетом. Момент этот наступит тогда, когда соберется свободно избранный Собор Русской Церкви, когда не будут больше томиться в лагерях и тюрьмах исповедники страстотерпцы, когда Церковь Русская скажет, кто должен ее возглавлять. Тогда это произойдет, когда Богу угодно будет, чтобы пала советская власть.

Выше было сказано о существовании религиозно-философского общества в Петербурге и Москве. Когда произошел большевицкий переворот, это общество вновь появилось, составленное из тех же лиц, но под названием «Вольной академии духовной культуры». Эта академия благополучно просуществовала до 1922 года, т. е. пять лет. Никто из членов этой академии в концентрационный лагерь не попал, а в 1922 году эти лица вместе с группой профессоров были высланы заграницу. По сведениям, помещенным в книге: «Документы и мысли о высылке ученых из советской России в 1922 году» (Нerаusgеgеbеn vоn Dr. Wиlhеlm Liеbеnоv Веrlиn W 85 Sсhоеnеbеrsgеr Ufеr 44), эти лица пользовались материальным пособием от советской власти. Деньги высылались ежемесячно от бывшего консула Полякова в Кенигсберге, а потом от УЗА (помощь ученым заграницей), который оставался в России. В ном. 603 газеты «Руль», издававшейся в Берлине, от 21 ноября 1922 года напечатано: «За несколько недель до высылки Зиновьев, выступая на одном из рабочих собраний обмолвился заявлением о том, что советская власть со своей стороны готова оказать высылаемым материальное содействие. Основываясь на этом заявлении удалось добиться ассигнования Госполитуправлением средств на оплату пароходных билетов».

По прибытии в Берлин члены «Вольной академии духовной культуры» открывают «Религиозно философскую академию», которая через некоторый промежуток времени переезжает в Париж, где образовывает братство Св. Софии. Устав этого братства был представлен на утверждение митроп. Евлогию, который устав этот утвердил 11 декабря 1923 г. В число членов братства входили в числе других все те же лица: Булгаков, Карташев, Зандер, Бердяев и др. Спустя некоторое время приступают к основанию в Париже Богословского Института при Сергиевском подворье, причем вся профессура состоит из членов бывшей при большевиках «Вольной академии духовной культуры». Персонал этого института образовал прочное окружение митр. Евлогия. В число этого окружения вошли еще бывшие председатель совета министров и министр финансов граф В. Н. Коковцев, член Гос. Думы Е. П. Ковалевский и член Гос. Думы И. П. Демидов. Синод, узнав о намерении открыть в Париже Богословский Институт, затребовал программу, по которой предполагается вести преподавание. Такое же требование было предъявлено такому же Институту, открывшемуся в Харбине. Из Харбина программа была прислана, а из Парижа нет. Столкнулась опять церковно-либеральная интеллигенции с митр. Антонием. Увидела она, что не даст он ей проводить модернизацию православия, и решила избавиться от его влияния. Присоединились также к этому движению гр. Коковцев и другие. Тут сказалась старая антипатия гр. Коковцева к Владыке Антонию. Окружение митр. Евлогия стало всеми средствами добиваться, чтобы освободиться от главенства Синода, и в конце концов добилось того, что митр. Евлогий порвал с Синодом и Собором. Это произошло в 1926 году. Следует отметить, что Собор относился отрицательно к ИМКЕ и требовал, чтобы митр. Евлогий от нея отмежевался, чего он сделать не мог, так как создание Богословского Института было в большой степени финансировано этим учреждением.

Советской власти не удалось уничтожить Зарубежную Церковь, вынудив Патриарха дать указ 1922 года. Несомненно она искала возможности ослабить моральную силу Зарубежной Церкви. Случившееся в 1926 году отпадение митр. Евлогия с большей частью его Зап. Европейской епархии от Зарубежной Церкви было как нельзя более на руку советской власти. Раскол этот был нужен только ей и никому другому.

Вот что говорил по этому поводу Сербский Патриарх Варнава в своем слове во время службы в Русской Церкви в Белграде 22 июня 1930 г.:

«Знайте, что изуверы, гонящие Церковь, не только Ее мучат, но стараются Ее расколоть, разъединить и всячески простирают свои преступныя руки и к вам, находящимся за пределами вашего отечества. Вы, верные сыны России, должны помнить, что вы являетесь единственной опорой великого русского народа. Вы обязаны во что бы то ни стало сохранить неповрежденными народныя церковныя предания во всей их чистоте. Это ваш долг перед Богом, перед вашей великой Родиной и перед всех христианским миром. Посеянные врагами вашей родины, церковные раздоры должны во что бы то ни стало прекратиться. Среди вас находится великий иерарх Высокопреосвященнейший Митрополит Антоний, который является украшением вселенской православной Церкви. Это высокий ум, который подобен первым иерархам Церкви Христовой в начале христианства. В нем и заключается церковная правда, и те, кто отделились, должны вернуться к нему. Вы все, не только живущие в нашей Югославии, но и находящиеся в Америке, в Азии и во всех странах мира, должны составить во главе с вашим великим Архипастырем, митрополитом Антонием, единое, несокрушимое целое, не поддающееся нападкам и провокациям врагов Церкви. Я, как Сербский Патриарх, как ваш родной брат, горячо молюсь Богу, чтобы Он соединил русских людей, находящихся заграницей в единое целое, чтобы возстала Россия такою, какою она была во главе с православным Самодержавным Царем, и от имени Господа Иисуса Христа и всех Его Святых благословляю вас благословением Патриаршим».

Порвав с Собором в 1926 году, митр. Евлогий стал управлять своей епархией, основываясь на указе 5 мая 1922 г. за ном. 348, о котором в письме к митр. Антонию от 3/16 июня 1922 года он писал: «несомненно он дан был под давлением большевиков. Я за этим документом никакой обязательной силы не признаю… вне пределов советского государства он не имеет значения и авторитета ни для кого и нигде». Выходит, что теперь этот указ для него имеет и значение и авторитет, и в своих посланиях он стал писать диаметрально противоположное тому, что писал раньше. Так 26 июня 1924 г. в послании к пастве он писал: «Правила духовныя указуют особое внимательное и братолюбивое отношение к тем епископам, которые лишились своих кафедр не по своей вине с предоставлением им участия в чести и служении епископском (18 прав. Антиох. Собора), дабы они могли и рукоположения в разныя степени клира по правилам совершать и преимуществом председания сообразно своему пределу пользоваться; и всякое их начальственное действие да будет признаваемо законным и твердым, говорится в 37 правиле Трульского Собора». Теперь же от 6/19 августа 1926 года он пишет: «наши же соборы за рубежом и особенно Синод в большинстве состоят из епископов только титулярных, уже освобожденных от своих мест в России и уже замещенных там другими законно правящими епископами. Митр. Платон и я только имеем свои административныя полномочия от Патриарха. Ссылка митр. Антония на 37 правило четвертого Вселенского, Трульского Собора здесь не уместна». В этом же послании он пишет: «попытка выбросить из исторического обращения ясный и не допускающий никаких кривотолков московский указ 1922 года только потому, что он кому-то неприятен, является произвольною и незаконною», а 3/16 июля 1922 года т. е. три года раньше он писал митр. Антонию, как об этом сказано выше, что он никакой обязательной силы за этим указом не признаёт. В том же послании от 6/19 августа 1926 года он пишет, что «предыдущие Соборы при обсуждении вопросов церковного управления всегда исходили из указа 5 мая 1922 г. как основоположительного, давшего им бытие. Теперь же он намеренно замалчивается, и выдвигается новоизмышленная несостоятельная теория, будто и заграничный Собор и Синод созданы по инициативе старейшего митр. Антония на основании Патриаршего указа от 20 ноября 1920 г. за ном. 362 и не нуждается в утверждении свыше. Искусственность этой теории видна уже из того, что она доселе была неизвестна и теперь выдвигается впервые». 18/31 мая 1923 года в своем докладе Синоду он писал: «на Соборе архиереев будет председательствовать старейший по сану из архипастырей, который и в России имел особыя перед другими Владыками права – Высокопреосвященнейший митрополит Киевский Антоний, что будет согласно с п. 3 Патриаршего указа 1920 года за ном. 362». А сейчас для него оказываются эти епископы и митр. Антоний безправными.

Вот как реагировал на это начальник Пекинской миссии митр. Иннокентий, который обратился к митр. Евлогию, после разрыва последнего с Собором, с письмом, в котором пишет: «Зачем же Вы вводили нас, епископов, в заблуждение, когда образовывали Архиерейский Синод и посылали нам от его имени, указы? Не были ли Вы постоянным членом Синода, а одно время даже заместителем председателя его? Мы Вам верили и слушались Ваших распоряжений, считая их законными. Что же оказывается теперь? Вы сознательно вводили нас в какия-то преступныя заблуждения, и мы, епископы, верные своему долгу, оказались обманутыми Вами. Но это не так. Вы, Ваше Высокопреосвященство, просто изменили себе и ныне начали разрушать то, что раньше созидали. Этим Вы сами себя являете по Апостолу Павлу преступником (Галат. 2, 18). Я лично никогда не мог допустить, чтобы епископ в высоком сане мог вводить нас, епископов отдаленных стран, в обман. Я верил и не перестаю верить, что Синод являлся и является исполнительным органом Собора всех русских епископов заграницей. Как к таковому я не перестаю питать к нему моего глубокого уважения и быть у него в послушании, ибо я подчиняюсь не Синоду, как таковому, а Собору всего епископата заграницей. Надеюсь – и Вы не будете отрицать того общеизвестного факта, что Вы являли полное послушание Собору и Синоду всегда, когда это Вам было выгодно».

В течение нескольких месяцев, Синод пытался ликвидировать создавшееся положение, и как будто бы митр. Евлогий пошел навстречу, прислав двух своих викариев для переговоров в Сремския Карловцы. Переговоры уже близились к концу, когда неожиданно викарии были отозваны обратно. Тогда Собор наложил на митр. Евлогия прещение. Митр. Евлогий этого прещения не признал. Он стал управлять своей епархией согласно указу от 5 мая 1922 года, а в 1927 году вошел в сношение с Митр. Сергием, Заместителем Блюстителя Патр. Престола, и всецело ему подчинился. В это время митр. Сергий уже вошел в соглашение с советской властью и издал свою известную декларацию. Митр. Сергий под давлением советской власти указом от 27 мая 1927 года за ном. 97 потребовал от митр. Евлогия, его викариев и всего подчиненного ему духовенства персональную подписку о лояльности советской власти. Подписи эти были даны и все отосланы в Москву. Таковое же требование о лояльности советской власти было предъявлено митр. Антонию и Синоду. Митр. Антоний в категорической форме от этого требования отказался.

В ном. 2655 газеты «Последния Новости» и в ном. 1123 газеты «Возрождение» от 8 июня 1928 года напечатан указ митр. Сергия, в котором говорится:

«Преосвященного Управляющего русскими церквами в Зап. Европе, митрополита Евлогия, архиепископа бывшего Белостокского Владимира, епископов бывшего Бельского Сергия и бывшего Севастопольского Вениамина с прочими священнослужителями, давшими затребованное от них обязательство, считать по прежнему состоящими в административно каноническом ведении Московской Патриархии…

Раздел VIII: По получении от Преосвященного митрополита Евлогия подробного донесения о последующем, иметь особое суждение о Преосвященных и прочем духовенстве Карловацкой группы, чтобы: а – тех из них, кто с принятием настоящиого предписания даст вместе и обязательство о лояльности к советской власти – признать остающимися в каноническом подчинении Московской Патриархии».

Входящий в окружение митр. Евлогия профессор Карташев в газете «Борьба за Россию» в ном. 41 от 3-го сентября 1927 года в передовой статье «Церковный вопрос» восхваляет акт митр. Евлогия, подчинившегося Москве, и резко критикует позицию Синода. Вместе с митр. Евлогием дали подписку о лояльности советской власти его викарии, начиная с архиепископа Владимира, и большинство духовенства. Были и отказавшиеся. Так, например, настоятель церкви в Женеве протоиерей Сергий Орлов в ответ на полученный вопрос о его ответе на циркулярное письмо митр. Евлогия писал: «…На всем духовенстве Церкви лежит по меньшей мере долг подвига крепкой, стойкой, горячей молитвы Господу об избавлении дорогой Родины нашей и всего русского православного народа от «богоборческой советской власти». Если же я об этом ежедневно и усердно молюсь, призывая и других со мною молиться, то не могу я лицемерить и не говорить, что я не признаю советской власти законною и благою для моей Родины, от которой советская власть оторвала и дорогое мне имя «Россия»… Церковь не может быть аполитичной по отношению к таковой власти, и советская власть истолкует означенное обязательство в том смысле, что мы не только должны быть не деятельны противно ей, но должны быть безмолвны против всей ея правительственной т. е. политической деятельности, направленной к поруганию и искоренению из жизни всех основ святой веры нашей, к разрушению самой Церкви нашей. Таковы мои верования и убеждения совести, которая не позволяет мне давать никакой подписки и никакого письменного заявления, из которых можно было бы заключать о каком бы то ни было обязательстве в отношении к так называемой советской власти, большевицкой, интернациональной, богоборческой».

Возглавитель белого движения генерал барон П. Н. Врангель писал графу Д. А. Олсуфьеву, члену Всероссийского Церковного Собора, следующее: «Конечно, заграничная свободная Церковь, со дня пленения Церкви в России, должна в действиях своих стать независимой, самостоятельной; конечно, всемерно желательно, чтобы заграничная Церковь управлялась соборне. Что же касается ответа Заграничного Собора и митр. Евлогия на послание митр. Сергия, то, конечно, насколько ответ Собора достоин и определенен, настолько же ответ митр. Евлогия уклончив и двусмыслен. Я счел своим долгом ответ Собора разослать всем чинам зарубежной армии, как образец твердого и мужественного голоса Заруб. Церкви, не желавшей подчиниться безбожной власти, поработившей нашу несчастную Родину».

Разбирая вопрос о подписке в лояльности советской власти с юридической стороны, можно притти к заключению, что акт этот является юридическим нонсенсом. Абсурдно заверение в лояльности той власти, которая преследовала данное лицо и от которой это лицо принуждено было эмигрировать.

За время своего подчинения митр. Сергию митр. Евлогий, между прочим, обратился к митр. Сергию с просьбой предоставить ему автономное управление. В этом ему было отказано с указанием, что он не является даже епархиальным архиереем, а лишь временно исполняющим обязанность викария Петроградской епархии.

Требования из Москвы все увеличивались и дошли до такого предела, что митр. Евлогий не мог уже их выполнять, так как должен был считаться с паствой. В результате, за неподчинение большевицким директивам, проводимым через московскую Патриархию, митр. Евлогий 30 июня 1930 года был лишен права управления, а 24 декабря 1930 года запрещен в служении. Таким образом, митр. Евлогий оказался под вторым запрещением. Оба раза он подпадает под запрещение той власти, которую он в данный момент считает единственно каноничной.

Митр. Евлогий и этому прещению не подчинился и оказался со своей паствой в очень затруднительном положении. Как следствие этого его Епархиальное собрание 29 июня 1930 г. постановляет: «Наступил фактический перерыв нормальных административных сношений с высшей церковной властью в России, и прекратилась возможность получать от последней свободныя волеизъявления, и потому наступил момент подчиниться указаниям от 20 ноября 1920 года и, не порывая духовной и канонической связи с Матерью Всероссийской Церковью в вере, молитве и любви, впредь до возстановления нормального положения, правящему епископу митр. Евлогию воспринять полноту власти по вверенной ему епархии». (Церк. Вестник ном. 8 1930 г.)

Привести это постановление в исполнение было невозможно, так как митр. Евлогий со своей епархией не был изолирован от других русских зарубежных епархий. Единственное, что можно было сделать на основании указа 20 ноября 1920 г. – это вновь соединиться с Собором Заруб. Церкви. Этому воспротивилось окружение, не желавшее подпасть под контроль митр. Антония. Выход был найден в каноническом подчинении Вселенскому Патриарху. Характерно, что только теперь был изобретен этот «единственно» канонический путь. Для сохранения свободы своей мысли и своей внутренней независимости, лица, нашедшия этот выход, оторвали Зап. Европейскую епархию от русского иерархического подчинения и, перейдя к Константинопольскому Патриарху, уже не встречали какой-либо оппозиции своей деятельности.

Этим актом вся Зап. Европейская епархии оказалась оторванной от Русской Церкви. Им была нарушена воля Патриарха Тихона и его управления к созданию единой Соборной Зарубежной Церкви, могущей в свободных условиях морально противостоять безбожному коммунизму.

Митр. Евлогий обратился к суду Константинопольского Патриарха против митр. Сергия, базируясь на 17 правиле Халкидонского Собора, которое гласит: «По каждой епархии в селах или предградиях сущие приходы должны неизменно пребывати под властию заведывающих оными епископов: и наипаче, аще в продолжении 30 лет безспорно имели оные в своем ведении и управлении. Аще же не далее тридесяти лет был или будет о них какой спор: то да будет позволено почитающим себя обиженными, начати о том дело пред областным Собором. Аще же кто будет обижен от своего митрополита: да судится пред экзархом великия области или пред Константинопольским Престолом, якоже речено выше. Но аще Царскою властию вновь устроен или впредь устроен будет град: то распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку».

В дополнение к сказанному и чтобы кто не подумал, что Константинопольский Патриарх имеет безусловное право над всеми митрополитами и вне границ своего Патриархата, приведем из толкований Зонары на это правило следующее: «Но не над всеми без исключения митрополитами Константинопольский Патриарх поставляется судьею, а только над подчиненными ему, ибо он не может привлечь к своему суду митрополитов Сирии, или Палестины и Финикии, или Египта против их воли. Но митрополиты Сирии подлежат суду Антиохийского Патриарха а Палестинские – суду Патриарха Иерусалимского, а Египетский должны судиться у Патриарха Александрийского, от которых они принимают и хиротонию и которым именно и подчинены».

Из этого 17-го правила ясно, что митр. Евлогий не мог обращаться к суду Константинопольского Патриарха, так как Московский митрополит Сергий не был этому Патриарху подсуден.

Здесь нужно отметить, что до раскола митр. Евлогий всячески сопротивлялся посягательствам Константинопольского Патриарха на части Русской Церкви заграницей. Это видно из его письма Варшавскому митрополиту Дионисию от 5/18 мая 1926 г. «Обращение же к Константинопольскому Патриарху, и участие последнего в устроении православной Церкви в Польше я признаю, при всем моем глубоком уважении к высокому положению этого православного первоиерарха, неправильным и вижу в этом неоправдываемый канонами акт вмешательства его во внутренния дела Автокефальной Русской Церкви». В своих посланиях в защиту позиции Архиерейского Синода он писал следующее в ответ на притязания Константинопольского Патриарха в 1923 и 1924 гг.: «Все эти церкви становятся в настоящее время русскими метохами в пределах новой Православной Церкви в Чехии, и положение их является тождественным с положением Русской Духовной Миссии и ея храмов в Палестине, а также с современным положением русских приходов в Константинополе, Сербии и в других православных странах».

Викарии митр. Евлогия – Архиепископ Владимир и Епископ Сергий были сосланы в монастыри в Польше за несогласие признать вмешательство Константинопольского Патриарха в дела тамошней Церкви, подчиненной Московскому Патриарху.

Одновременно с митр. Евлогием порвал с Собором Заруб. Церкви американский митрополит Платон. Положение в Американской епархии сводилось к следующему: митр. Платон был назначен Синодом Заруб. Церкви епархиальным архиереем в Америку по рекомендации Патриарха Тихона, переданной через американца Колтона и протоиерея Пашковского, о чем последний представил доклад митр. Антонию. 22 августа / 5 сентября 1922 года архиерейский Синод постановил: «В виду выраженного Святейшим Тихоном, Патриархом Московским и всея России, воли о том, чтобы управление Сев. Американской епархией временно принял на себя митр. Херсонский и Одесский Платон, сообщенной в рапорте прибывшего из Москвы протоиерея Ф. Пашковского от 1/14 июля 1922 года за ном. 1, и в виду согласия архиепископа Александра на передачу временно управления епархией митр. Платону – считать митр. Платона временно управляющим Сев. Американской епархией».

Будучи уже в Америке, митр. Платон всячески старался подчеркивать свое искреннее подчинение Собору и Синоду. Так он писал в «Американском Православном Вестнике» ном. 6 за 1924 г.: «В тех обстоятельствах, среди которых стала жить русская Церковь заграницей, единственным для нея утешением и отрадою явилась возможность созыва Архиерейских Соборов из иерархов, волею судеб оказавшихся за пределами бывшей России. Архиерейский Собор морально такая величина, перед которою невольно должна преклониться даже привыкшая к своеволию и упорству энергия единицы… Будем посему ожидать, что и в Америке те, кто о себе говорит, что он подлинно «епископ», вникнут в сущность созданного ими церковного обострения и покажут свою православную настроенность в духе, указываемом Архиерейским Собором в Карловцах». До этого состоялось в Детройте собрание, названное собором, на котором были вынесены явно автокефалического духа постановления. Сам митр. Платон оставался в начале деятельности Собора в тени и главную роль выполнял протоиерей Леонид Туркевич, ныне митрополит Леонтий. В 1924 году митр. Платон участвует на Соборе в Сремских Карловцах и избирается членом Синода и проявляет полное послушание Собору. В 1926году он снова приезжает из Америки на Собор в Сремския Карловцы и представляет подробный доклад, занесенный в протокол Архиерейского Собора ном. 4 от 14/27 июня 1926 года:

«Священный Собор Архиереев Русской Православной Церкви заграницей слушали: подробный доклад Высокопреосвященного Митрополита Платона, в коем он ознакомил Собор с историей смуты и нестроений в Русской Церкви в Америке со времени отъезда из Америки быв. Архиепископа Евдокима и до последнего времени. – По вопросу о Съезде духовенства и мирян в Детройте он сказал, что он был допущен им как клапан для выхода автокефалических газов, угрожавших спокойствию и целости Русской Церкви в Америке. Если он и утверждал постановления этого съезда, то только ввиду указанных обстоятельств, но одновременно принял меры к анулированию их в жизни учреждением комиссии для проведения их в жизнь, в каковую он нарочито включил, получив на это право на съезде, путем кооптации большинство членов, не сочувствующих автокефалии, и надеется таким путем подготовить и формальное их анулирование. С своей стороны, он настойчиво свидетельствует, что он решительный враг автокефалии Американской Церкви и подтверждает свою полную каноническую покорность Местоблюстителю Патриаршего Престола Митрополиту Петру, Собору епископов заграничной части Русской Православной Церкви и избираемому им Архиерейскому Синоду. В виду всего вышеупомянутого он просит Собор епископов дать ему за собственноручною подписью всех членов Собора заготовленную его адвокатом грамоту ко всем Патриархам и к Русской Церкви в Америке, в коей подтверждаются его права и полномочия на управление православной Церковью в Америке и каковая необходима ему для суда с представителем живоцерковников в Америке бывшим священником Кедровским». – Протокол этот был подписан всеми присутствующими архиереями, за исключением митр. Платона и митр. Евлогия. По этому поводу состоялось нижеследующее постановление Собора от 18 июня / 1 июля 1926 г.: «Архиерейский Собор имели суждение об отказе Высокопреосвященного митр. Платона подписать протокол соборного заседания от 14/27 июня о своих отношениях к Патриаршему Местоблюстителю, Архиерейскому Собору и Синоду. Постановили:

1. Собор архиереев свидетельствует: что в протоколе от 14/27 июня 1926 года ном. 4 точно переданы положения словесного доклада митр. Платона, а его заявление, что подписание им сего протокола свидетельствовало бы о том, что он якобы не признает власти Патриаршего Местоблюстителя, признает неосновательным.

2. Собор архиереев свидетельствует, что означенный протокол не подписал и митр. Евлогий, хотя при чтении заявил, что протокол составлен правильно.

3. Признать несомненным, что митр. Платон вопреки своим устным и письменным заявлениям, стремится к организации автокефального управления для Сев. Американской Церкви.

4. Признать крайне опасным, вредным для интересов Русской Церкви в Америке и противоречащим канонам постановление так называемого Детройтского Собора об автокефалии Сев. Американской Церкви, о чем состоялось постановление Синода и Собора в 1924 году.

5. Потребовать от митр. Платона и его викариев заявление, что они не признают постановления так называемого Детройтского Собора относительно автокефалии Сев. Американской Церкви и что они подчиняются временно, до установления нормальных сношений с законной высшей церковной властью в России, канонической, судебно-административной власти Заграничного Собора и Синода русских епископов, ибо это подчинение не ослабляет подчинения Местоблюстителю Патриаршего Всероссийского Престола, власть коего признает над собою Собор и Синод.

6. Если в течении четырех месяцев Архиерейский Синод не получит таковых заявлений, поручить Синоду иметь о сем суждение и послать архиепископа Кишиневского и Хотинского Анастасия для ознакомления на месте с нестроениями Сев. Американской епархии и предоставить ему право в случае надобности, каковую установит Синод, взять на себя временное управление Сев.-Американской епархией.

7. Затребовать от митр. Платона акты состоявшегося в Нью Иорке в 1925 году «собора» и объяснение по делу этого «собора».

8. Просимых митр. Платоном грамот ко всем Патриархам и послания к Американской Церкви в указанной им редакции не давать.

9. До получения указанного в п. 5 заявления не считать митр. Платона членом архиерейского Синода в виду того, что он указал о своей неподчиненности ему».

На этом митр. Платон покидает Собор вместе с митр. Евлогием. Таким образом Зарубежная Церковь разделилась на три части и в значительной степени была этим ослаблена. Спрашивается кому это нужно? Ответ один: только большевикам.

В начале 1926 года прибыл в Югославию архимандрит Арсений и навестил своего брата, служившего ветеринарным врачем в селе Беодра в Банате, где и я с семьей проживал. Он нам поведал, что был прежде в Америке и что его бывшая паства, узнав, что он благополучно прибыл в Югославию, просит его вернуться к ней и что митр. Платон ходатайствует перед Синодом о его хиротонии и поставлении в Канаду. Синод пошел на встречу ходатайству и вскоре в Троицкой церкви в Белграде была его хиротония, во время которой новый архипастырь принес архиерейскую клятву. В ней он именем Божиим обещается по священным канонам и по совести исполнять свой архипастырский долг, повиноваться высшей церковной власти, Собору архиереев и архиерейскому Синоду. В своем обращении к Канадской пастве он говорит: «Любовь архипастыря главы Церкви православной в Америке и Канаде Высокопреосвященнейшего Митрополита Платона через Высшую Власть нашей Церкви заграницей, Архиерейский Синод, призвала меня к служению архиерейскому на ниве Канадской православной Церкви». Несколько месяцев спустя викарии митр. Платона обратились с «ответным посланием епископов русской православной Церкви в Сев. Америке от 10 сентября 1926 г. на письмо и постановление русских епископов в Карловцах». Из заголовка этого послания уже становится ясным, что авторы этого послания не признают ни Собора, ни Синода. В самом тексте говорится, что «имеются русские епископы в Карловцах, беженцы, бросившие свои паствы и тем самым оторвавшиеся от тела Церкви, а затем самовольно объединившиеся в так называемый Синод и Собор, никакого канонического значения не имеющие». Это послание среди других епископов подписал епископ Арсений, клятвенное обещание которого в верности Собору и Синоду приведено выше. Единственно еп. Апполинарий категорически отказался его подписать. Это случилось еще до возвращения митр. Платона из Европы. Вернувшись, он собрал всех епископов в Нью Иорк и 18/31 января 1927 года огласил послание к Американской пастве, где говорится, что «Синод архиереев в Карловцах не каноничен, что ему поэтому не следует подчиняться и что Американская епархия отселе будет считаться «самоопределяющейся церковью». Все епископы это обращение одобрили за исключением епископа Аполлинария, который заявил, что архиерейский Синод он признавал и признает каноничным, как по своему происхождению, так и по составу его теперешнему, повиновался и повинуется ему как судебно-административной власти; права Американской епархии на «самоопределяемость церковную» отрицает. В ответ на такое заявление митр. Платон со своими викариями устранили его от управления диоцезией Сан-Франциско и от настоятельства прихода Свято-Троицкого Собора и лишили его всех прав служения в церквах Америки. Синод в ответ на незаконное устранение епископа Аполлинария, указом от 14/27 апреля 1927 г. ном. 464 определил: «так как означенное решение митр. Платона и его викариев состоялось с нарушением священных канонов (9 правила Третьего Вселенского Собора, 16 прав. Двукр. Соб., Третьего прав. 7-го Всел. Соб., 19 и 23 прав. Антиох. Соб., 12 прав. Лаодик. Соб., 13-го прав. Карфаг. Соб. и друг.), согласно коим епископы увольняются и их кафедры замещаются по суду архиереев всей церковной области, на архиерейском Соборе…» решение митр. Платона считать неканоническим и, как таковое, недействительным.

18/31 марта 1927 г. Архиерейский Синод определил:

а) Высокопреосвящ. митр. Платона освободить от управления Сев.-Американской епархией, с запрещением ему священнослужения в пределах Сев.-Американской епархии; б) впредь до назначения в Америку нового архиерея временное управление названной епархией поручить Преосвященному Аполлинарию, епископу Сан-Францискому».

Митрополит Платон 2-го февраля 1927 года учредил «Священный Синод», назначив председателем его епископа Бруклинского Евфимия, сиро-араба. Того же 2-го февраля этот Синод повелевает епископу Евфимию позаботиться о благоустройстве американского православия, в собственном смысле православного кафолического народа, рожденного в Америке и, главным образом, говорящего по-английски, или других американских жителей и народов какой бы ни было национальности или лингвистической группы или происхождения, но неудовлетворительно обслуженного канонической православной кафолической заботой… и далее: приказывает названному епископу Бруклинскому учредить, организовать, основать, возглавлять, вести, контролировать и поддерживать определенную независимую и автономную ветвь православной кафолической церкви, которая да будет известна, законно установлена и общепризнана, как святая восточная православная, кафолическая и Апостольская Церковь в Сев. Америке. Был составлен «чартер», иначе говоря устав, который был утвержден Собором епископов 14 сентября 1927 года и был зарегистрирован в штате Массачузетс 1-го декабря 1927 года. В этом чартере, между прочим, говорится, что для всех лиц православной кафолической веры, жительствующих в Америке или временно пребывающих в Америке, – учредить для этой цели автокефальную, независимую, самоуправляющуюся церковную корпорацию в Америке.

От имени «Святейшего Синода Американской православной Кафолической Церкви» всем главам Поместных Церквей было разослано уведомление об основании в Америке независимой и автокефальной Американской Церкви.

Архиерейский Собор Зарубежной Церкви, ознакомившись с решениями Митр. Платона, постановил 23 августа / 5 сентября 1927 г. «Самочинно не в порядке церковном организованный в Сев. Америке так называемый Синод Православной Кафолической Церкви в Сев. Америке, как неканоническое учреждение, не признавать и акты его считать недействительными». Тот же Собор в заседании 26 августа / 8 сентября определил: «Утвердить постановление Архиерейского Синода от 18/31 марта 1927 года об увольнении митр. Платона от управления Сев. Американской епархией. Лишенного права священнослужения в пределах Сев. Американской епархии митр. Платона запретить в священнослужении»…

Каноническим возглавителем епархии явился епископ Аполлинарий.

Греческий архиепископ Александр доложил об учреждении митр. Платоном этой автокефальной Американской Церкви Вселенскому Патриарху Василию Третьему. Патриарх прислал в ответ следующий указ:

«Высокопреосвященному Александру, архиепископу Северной и Южной Америки, возлюбленному брату и сопомощнику нашей мерности – благодать от Господа да будет с Вашим Преосвященством. В виду Вашего доклада, помеченного днем 15 мая 1928 года за ном. 5975 с извещением об установлении в Северной Америке в месяце декабре минувшего года, так называемой «Святой Восточной Православной Кафолической Церкви», Мы сим, по решению нашего Св. Синода, заявляем, что конституция упомянутой Церкви есть всецело антиканонична. Следовательно, Мать Святая Церковь отвергает эту новую Русскую Церковь и требует от Вашего Преосвященства абсолютно не входить ни в какия сношения с нею… Благодать Господа и безграничная Его милость да будет с Вашим Преосвященством. Василий, архиепископ Константинополя, Ваш о Христе возлюбленный брат. Декабря 1-го дня 1928 г. ном. 2499.»

Эту Патриаршую грамоту Синод греческой православной Церкви в Америке оффициально объявил духовенству и православному народу. Это обращение греческого Синода подписали: Александр, архиепископ Северной и Южной Америки, Филарет епископ Чикагский, Иоаким епископ Бостонский, Каллист епископ Сан-Франциский. В этом послании греческого Синода от 7 марта 1929 года говорится так: «Сирийский архиепископ Евфимий Бруклинский получил от митр. Платона, которого часть православных русских признает своим епископом, позволение на организацию какой-то новой, независимой Церкви, так называемой: Ноlу Еаstеrn Оrhоdоx Сatholic аnd Ароstolис Сhurсh, иначе называемой Аmerисаn Оrhоdоx Сhurсh с заранее обдуманным планом включить в нее всех православных людей, проживающих в Америке без различия национальности и языка, а в особенности включить молодых, детей и родичей эмигрантов. Назвав себя президентом «Св. Синода» упомянутой Церкви на 7 лет, Евфимий оффициально пригласил иерархию греческой Церкви здесь в Америке присоединиться к его движению. Само собой разумеется, что эта новая односторонняя автокефальная Церковь является антиканоничною и противится канонам и истории Восточного Православия. Мы отвергли приглашение Евфимия и оффициально доложили про его замыслы Вселенскому Патриарху. Выше приводим ответ Его Святейшества Вселенского Патриарха Василия Третьего. Таков ответ-эдикт наивысшего авторитета православного мира, который ставит новую Церковь в ряд схизмы. Мы сожалеем об этом, но тем не менее мы уверены, что верующий народ не даст себя обмануть и втянуть – соблазнить такими недобрыми маневрами и планами и что наши верные сыны Церкви будут твердо стоять за своих канонических вождей и откажутся от всякого общения с этой неканонической Церковью».

Учреждая автокефальную Церковь в Америке, митр. Платон в то же время писал в Москву письма митр. Сергию, начиная с 1927 года. Митр. Сергий только в 1933 году прислал указ митр. Платону, в котором и приводит выдержки из этих писем. В письме от 7 марта 1927 года митр. Платон признает единственной высшей церковной властью для Сев.-Американской епархии Патриарха Российской Церкви с существующими при нем органами высшего церковного управления, а в настоящее время такою высшею церковною властию он считает Местоблюстителя Патриаршего Престола митр. Крутицкого Петра и митр. Сергия, его заместителя вместе с существующими при них органами высшего церковного управления. Результатом этих писем явился указ митр. Сергия от 25 августа 1933 года ном. 837. В резолютивной части указа говорится, что образованная митр. Платоном и его соумышленниками церковная организация объявляется «раскольническим обществом», остающиеся в составе этого общества объявлены отлученными от общения в молитвах и таинствах церковных. Образуемое или имеющееся быть образованным в этом обществе епархиальное или иное управление признать незаконным и все его распоряжения и действия, в частности поставление архиереев и назначение их – незаконными и не действительными. Митр. Платона, как инициатора и главного виновника учинения раскола предать суду архиереев по обвинению в нарушении правил Свв. Апостолов 31–34, Двукр. 14–15, Василия Великого 1 и других аналогичных, с запрещением митр. Платона в священнослужении.

Таким образом, он вторично подпал под запрещение и тоже от власти, которую он почитал как законную в данное время. Этому указу митр. Платон не подчинился, о чем им был составлен акт вместе с его викариями 11 сентября 1933 года.

Далеко не вся паства пошла за митр. Платоном, очень многие остались в Зарубежной Церкви, подчиняясь епископу Аполлинарию. Как один из примеров можно указать на постановление Петро-Павловского прихода в Скрентоне, штат Пенсильвания, от 30 декабря 1928 года. В этом постановлении между прочим говорится: «Считать митр. Платона неправомочным на управление епархией, как состоящего в запрещении и увольнении от этой должности и действующего вопреки канонам православной соборной Церкви, и не иметь с ним никакого молитвенного общения до его раскаяния. Впредь до установления законной, свободной высшей церковной власти в России и свободного нормального сношения с ней, признавать законным главой православной русской Церкви Блюстителя Патриаршего Всероссийского Престола митр. Петра, а законной церковной властью заграницей – Собор русских православных епископов заграницей и по всем нуждам и вопросам, вызываемым церковной жизнью, обращаться к законно назначенному правящим Сев.-Американской епархией Собором православных епископов Преосвященному епископу Аполлинарию». Возведенный в сан архиепископа 1/14 мая 1929 года Владыка Аполлинарий не долго правил своей епархией, 19 июня 1933 года он скончался. К этому времени в его епархию входило уже 62 прихода. Указом Архиерейского Синода от 18/31 июля 1933 года ном. 3037 возглавителем Сев.-Американской и Канадской епархии после кончины Владыки Аполлинария был назначен епископ Тихон.

Постановлением Архиерейского Синода от 22 авг. / 4 сент. 1934 г. преосвященный Виталий был назначен архиепископом Сев.-Американским и Канадским, преосвященный Тихон – архиепископом Зап.-Амер. и Сан-Францисским.

В одном из писем Архиепископ Аполлинарий оставил нам свое глубокое понимание сущности церковной смуты. Вот что он пишет:

«Скончался Патриарх Тихон – и перестали подчиняться. Да от этих митрополитов даже и не требовалось никакого особенного подчинения Архиерейскому Синоду. Они ведь оба были членами Синода, управляли своими епархиями на автономных началах, т. е. почти самостоятельно. От них требовалось и требуется только такое помимо канонов, что делает несносным для этих митрополитов единение, а вместе с единением и возможность со стороны Синода заглянуть в непроницаемыя дебри церковного управления этих митрополитов своими епархиями. Сюда надо смотреть всякому желающему знать истинную причину нежелания митр. Платона и митр. Евлогия подчиниться высшему наблюдению Архиерейского Синода».

Окружение митр. Евлогия заставило его не допускать надзор Архиерейского Синода за «обновлявшим» православие Богословским Институтом в Париже, с разлагающей работой создателей и питомцев которого приходится теперь считаться и в Сев. Америке, куда их постепенно перебрасывали. Митрополита же Платона совершенно не устраивал надзор высшей заграничной церковной власти в отношении его, все более осложнявшихся, денежных и хозяйственных дел.

Весной 1934 года скончался митр. Платон. Его заместителем стал митр. Феофил. Здесь будет уместно сказать несколько слов. Когда викарии митр. Платона послали свое обращение Синоду в весьма неподходящей редакции, епископ Феофил почувствовал неправильность этого поступка и послал на имя митр. Антония письмо, в котором между прочим пишет: «…перечитавши теперь ответ, я нахожу, что многое сказанное в нем не должно иметь места или должно быть выражено иначе…» и далее: «…вместе с сим я глубоко извиняюсь, что сей ответ причинил Вашему Высокопреосвященству и членам Синода усмотренное в нем оскорбление». Вышеуказанное письмо характеризует миролюбивое настроение митр. Феофила, и когда он стал заместителем умершего митр. Платона, явилась надежда на изжитие пагубной смуты. Митр. Антоний 5/18 мая 1934 года обратился с посланием к русским людям в Сев. Америке и Канаде, призывая объединиться вновь в единое тело Зарубежной Церкви. 13/26 июля состоялась встреча митр. Феофила с епископом Тихоном для обсуждения вопроса о возстановлении церковного единства, о чем было помещено сообщение в ном. 8 «Церковной Жизни» от 1/14 августа 1934 года. В том же номере было напечатано, что послание митр. Антония к Сев. Американской пастве встретило много сочувствующих, но есть и противники единства и в этом духе высказывается епископ Леонтий, теперешний митрополит. В ном. 15 «Православной Прикарпатской Руси» от 1/14 августа 1934 г. был помещен призыв к единству, подписанный 24 иерархами, в том числе митр. Дионисием и другими архиереями польской Церкви и всеми дальневосточными иерархами. К этому призыву присоединились еще другие архиереи, как-то епископ Арсений, архиепископ Владимир, епископ Феофил, впоследствии митрополит, и друг. Оставили призыв без ответа митр. Евлогий, епископ Леонтий, нынешний митрополит, Вениамин епископ Питсбургский.

В том же 1934 году такая же тяга к церковному миру стала замечаться и в Европе. С Дальнего Востока прибыл в Белград епископ Нестор. Он собирался проехать в Париж с целью склонить митр. Евлогия к прекращению церковного раскола. Приехав в Белград, он увидел, что этот путь не так легок. Тогда он предложил сыну моему, студенту Богословского факультета Белградского университета отвезти в Париж митр. Евлогию короткое письмо митр. Антония. Сын на это согласился; Владыка Антоний вручил письмо, и сын поехал. Письмо было ласковое и приветливое, преисполненное любви. В нем говорилось, что, если митр. Евлогий только обратится к нему, то с любовию будет принят. Приехал сын в Париж в прощеное воскресение и, узнав, что Владыка Евлогий служит вечерню на Сергиевском подворьи, отправился туда. По окончании службы, во время обряда прощания, сын подошел к Владыке, положил установленный поклон и сказал: «Владыка Антоний шлет Вам свой поклон». Эти слова поразили митр. Евлогия, и он, узнав у сына кто он, велел ему тотчас после вечерни явиться к нему в его покои на рю Дарю. Придя к митрополиту в его покои, сын ему вручил письмо. Митрополит прочел письмо и прослезился. Результатом этого было, что 17/30 марта 1934 года митр. Евлогий написал митр. Антонию ответ, где пишет, что готов признать, что в защите своей правоты ему быть может не следовало прибегать в 1926 году к оставлению Собора, что он очень жалеет об этом, просит простить его и снять с него и клира наложенное прещение.

Письмо это мне дали, и я его читал.

В мае месяце того же года митр. Евлогий прибыл в Белград. Ехал он из Парижа в Берлин, а оттуда в Белград. В Берлин ему была прислана телеграмма воздержаться от поездки в Белград. Эта телеграмма была послана гр. В. Н. Коковцевым и получена архимандритом Иоанном Шаховским. Последний переслал ее в Белград, советуя не слушать указания Коковцева.

По приезде в Белград митр. Евлогий прямо с вокзала проехал на квартиру митр. Антония. Оба Владыки трогательно друг друга приветствовали и друг над другом прочитали отпустительныя молитвы, сперва митр. Антоний накрыв епитрахилью митр. Евлогия, а потом по просьбе митр. Антония митр. Евлогий прочел над ним ту же молитву, накрыв его тоже епитрахилью. Ликование церковного народа было не поддающееся описанию, и все ждали совместного служения двух митрополитов, но этого сделать было нельзя, т. к. по каноническим правилам митр. Антоний не мог единолично отменять решение Собора. Митр. Евлогий присутствовал в церкви на Богослужениях, его поминали на ектениях и на Великом Входе.

Осенью того же года Собор снял прещение с митр. Евлогия и его клира. Тот же Собор снял прещение и с Американских епископов. Несмотря на это, полного единения еще достигнуто не было, и стали возвышаться голоса против такового и в Европе и Америке, где в этом духе высказывался епископ Леонтий. Такое положение стало волновать церковный народ, и это вылилось в обращение к Сербскому Патриарху Варнаве. Делегация в составе протоиерея Владислава Неклюдова, старосты Троицкой церкви в Белграде Севрюгова, члена приходского Совета Троицкой церкви Н. И. Иванова и меня была принята Святейшим в его дворце в Сремских Карловцах. Этот замечательный во всех отношениях Первосвятитель Сербской Церкви, истинный друг русских и болеющий душей за церковныя разделения русской Зарубежной Церкви, что так ярко выражено в его слове, произнесенном в Белградской русской церкви, упомянутом выше, принял делегацию радушно и выслушал с большим вниманием делаемые ему доклады. При разставании Патриарх сказал, что сделает все возможное, чтобы помочь делу церковного единения.

В 1935 году Патриарх Варнава пригласил к себе митр. Евлогия, митр. Феофила и представителя Дальнего Востока епископа Хайларского Димитрия. Указанные иерархи откликнулись на Патриарший зов и приехали в Сремские Карловцы. Под председательством Патриарха происходили заседания, первое из них 18/31 октября. Из протокола видно, как митр. Феофил выразил полную готовность со своей стороны пойти навстречу общему желанию водворить мир и единство на основаниях, изложенных в докладе, который он тут же огласил. После всестороннего обсуждения, происходившего в нескольких заседаниях, явилось «Временное положение о Русской Православной Церкви заграницей». Это «Положение» было подписано Патриархом Варнавой, митр. Антонием, митр. Евлогием, митр. Феофилом, митр. Анастасием и епископом Димитрием. Вот главныя части этого «Положения».

Русская Православная Церковь заграницей, состоящая из находящихся за пределами России епархий, духовных миссий и церквей, есть неразрывная часть Российской Православной Церкви, временно существующая на автономных началах.

Высшим органом законодательства, суда и управления для Русской Православной Церкви заграницей является Собор Архиереев, собирающийся ежегодно, а его исполнительным органом – Священный Архиерейский Синод.

Заграничная часть Русской Церкви состоит из четырех областей: Зап.-Европейской, Ближне-Восточной, Сев. Американской и Дальне-Восточной, в каждой из которых образуются митрополичьи округа.

За подписью митр. Антония, митр. Евлогия, митр. Феофила, митр. Анастасия и епископа Димитрия 16/29 ноября 1935 года было выпущено воззвание к «Возлюбленной во Христе Русской православной пастве в разсеянии сущей». Это послание гласило, что глава Сербской Церкви Патриарх Варнава, ища путей к возстановлению русского единства заграницей, пригласил четырех иерархов главных областей на совещание, которое и решило создать четыре митрополичьих округа, прочно объединенных в общем центре – Соборе русских заграничных иерархов и его исполнительном органе Священном Синоде.

«Взыщите мира и пожените его», провозглашают иерархи ко всеобщей радости.

Патриарх Варнава предлагает свое посредничество для переговоров с Вселенским Патриархом об отпуске митр. Евлогия из Константинопольской Церкви. Митр. Евлогий принимает это предложение с благодарностью и выражает готовность соединиться со всеми частями Русской Церкви за рубежом. Братское единение архиереев присутствовавших на совещании, равно как и других, находившихся в это время в Белграде, засвидетельствовано и закреплено двукратным совместным совершением Божественной литургии. В сербском соборе возглавлял службу Святейший Варнава, в русской Троицкой церкви служили митр. Евлогий, митр. Феофил, митр. Анастасий и епископ Димитрий (митр. Антоний не служил по болезни). В слове, сказанном после литургии, митр. Евлогий поведал о встрече его с митр. Антонием и сказал, что он почувствовал веяние Св. Духа, когда митр. Антоний возложил на него епитрахиль. Радость была всеобщая, церковный народ ликовал. К сожалению, радость эта была преждевременна. Окружение митр. Евлогия снова возстало против церковного единения, причем епархиальный совет представил об этом доклад, и митр. Евлогий отказался от своей подписи. Опять профессора Богословского Института и присные с ними, вызвавшие раскол в 1926 г., захотели безконтрольно и далее проводить свои новыя учения. Они знали, что Синод, с митр. Антонием во главе, этого не допустил бы. Они не считались с тем злом, которое они наносят и Церкви и вообще русскому делу, они не считались с тем, что продолжение раскола вредно и нужно только большевикам и врагам православия.

Когда выяснилось поражение Германии, митр. Евлогий через советского посла в Париже вступил в переписку с Московским Патриархом и заявил о своей готовности возсоединиться. Он был принят и около года считался одновременно экзархом Патриарха Московского и Вселенского.

Митр. Евлогий первый из русских в Париже взял советский паспорт.

После кончины митр. Евлогия по его завещанию вступил в управление Экзархатом Вселенского Патриарха архиепископ Владимир. Одновременно по указу из Москвы был назначен экзархом Московского Патриарха митроп. Серафим, который незадолго перед тем, под давлением митр. Николая Крутицкого, признал Московского Патриарха, порвав с Зарубежной Церковью.

Митр. Владимир, получив этот указ, ответил, что принял его к сведению, но не к исполнению.

Паства была против присоединения к Москве.

Была надежда, что митр. Владимир склонится к возсоединеяию с Зарубежной Церковью, но этого не последовало. Опять окружение проводило мысль, что «единственный» канонический путь это подчинение Вселенскому Патриарху.

Вселенский Патриарх 6 марта 1947 года определил, чтобы Русский Экзархат «сохранял свою непосредственную от него зависимость», и уже ни одним словом не напоминает о временности этого положения.

Так паства, подчиненная митр. Владимиру и по сей день находится вне русской Церкви. Она теперь окончательно от нея оторвана.

Митр. Феофил всей душей принял «Положение» о Заруб. Церкви и не скрывал своей радости по этому поводу. По возвращении из Европы, он в беседе с корреспондентом газеты «Новая Заря» заявил: «Положение Русской Зарубежной Православной Церкви в связи с достигнутым единением и миром укрепилось. Теперь у нас единый центр церковного управления в лице Заграничного Архиерейского Синода в Сремских Карловцах, где американский митрополичий округ будет представлять наш выборный представитель. Наша церковная жизнь налажена, под нее теперь подведен прочный канонический фундамент». В ном. 1 возобновившегося «Русско-Американского Православного Вестника» в передовой статье говорится: «Усилиями Святейшего Патриарха Сербского Варнавы и нового главы нашей Сев.-Американской митрополии Высокопреосвященнейшего митрополита Феофила, мир между юрисдикциями в конце прошлого года был, наконец, достигнут, и нашей церковной жизни он коснулся, как дыхание благодатной весны». В мае 1936 года состоялся Собор Епископов в Питсбурге, на котором было принято «Положение» о Русской Православной Церкви заграницей. Собор обратился к пастве с посланием, в котором говорилось: «С великой радостью извещаем мы вас, возлюбленные, что на нашем архиерейском Соборе в городе Питсбурге всеми единодушно принято «Временное положение о Русской Православной Церкви заграницей», выработанное в ноябре 1935 года нашими иерархами на совещании под председательством Святейшего Патриарха Сербского Кир-Варнавы с сохранением существующей автономии». Кончается послание словами: «Умоляем именем Господа нашего Иисуса Христа, чтобы отныне не было между нами разделений и чтобы мы все соединены были в одном духе и в однех мыслях».

5/18 октября 1937 года Всеамериканский Собор с участием клира и мирян принял «Временное положение» и основы устроения Русской Православной Церкви заграницей по Патриаршему Указу 1920 года и исповедал себя частью Русской Поместной Церкви. О таком постановлении Всеамериканского Собора было опубликовано архипастырское послание, в котором паства извещается о принятии Собором «Временного Положения об управлении Русской Православной Церкви заграницей», в состав которой входит и «наш митрополичий округ». Дальше говорилось, что «такое устроение Русской Церкви заграницей состоялось на основании постановления в Бозе почившего Патриарха нашего Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 20 ноября 1920 года за ном. 362». Архиерейский Собор 3 января 1938 года в Сремских Карловцах приветствует и благословляет автономию Сев.-Америк. митрополичьего Округа в объеме, установленном этим положением.

Так продолжалось до 1946 года. Еще в 1945 году по окончании войны стали проявляться в Америке среди клира и мирян просоветския симпатии, которыя поддерживались со стороны советских агентов усиленной пропагандой. Агитация шла в пользу подчинения митрополии Московской Патриархии. Советская власть вновь чрез Московскую Патриархию стремится ослабить Зарубежную Церковь, отрывая от нея Американскую митрополию. Из Москвы 16 сентября 1945 года прибыл в Америку патриарший делегат архиепископ Алексий. Он внес много смуты в церковныя дела, имея большую поддержку влиятельной русской печати. Так он явился на одно из заседаний Собора Американских епископов в декабре 1945 года, где предъявил письменныя условия, в силу которых могло бы быть снято запрещение, наложенное на митрополию Московской Патриархией. Первым условием было поставлено прекращение молитвенного и канонического общения с митрополитом Анастасием. Собор ему ответил, что не признает самого существования запрещения, а потому отказывается обсуждать условия снятия такового. Еще перед Собором митр. Феофил послал телеграмму митр. Анастасию, что признание Москвы неизбежно ввиду возможности растерять приходы, и предлагал Митр. Анастасию сложить свои полномочия и передать ему все русские приходы Европы, Азии, Африки и Америки. На это митр. Анастасий ответил следующей телеграммой:

«Предложенное Вами возсоединение с Патриархией имеет не только духовный, но и канонический характер и обязывает Вас последствиями: оно возможно только после тщательного обсуждения вопроса на общем Соборе. Подавляющее большинство архиереев, духовенства и верующих, эвакуировавшихся в Европу, решительно против единения с Патриархией, которая не свободна. Существование Синода необходимо для поддержания единства русских православных приходов заграницей и предотвращения анархии. Администрация Американской Церкви не может заменить Архиерейский Синод из-за отдаленности и недостаточной осведомленности в жизни заграницей. Божия правда источник нашей силы и наша надежда. Бог поругаем не бывает».

Получив эту телеграмму, митр. Феофил присоединяется к мнению в ней изложенному и оглашает ее на Соборе. Одновременно митр. Феофил возбуждает ходатайство перед Синодом о возведении в сан архиепископа епископа Леонтия. Синод это ходатайство удовлетворяет. Архиепископ Леонтий обращается с благодарственным письмом к митр. Анастасию, выражая в нем чувства своего уважения и преданности. В мае 1946 года собирается Собор американских епископов, который сообщает митр. Анастасию, что американский округ будет продолжать братски сотрудничать с заграничным Синодом.

В ноябре 1946 года собрался Всеамериканский Собор в Кливлэнде с участием клира и мирян. Советофильски настроенные ораторы вели усиленную пропаганду за подчинение Москве и за разрыв с Синодом. Пропаганда эта велась и в печати. Так, в газете «Новое Русское Слово» от 27 окт. 1946 года было напечатано, что Синод больше не пользуется благословением и покровительством Сербской Церкви и через то потерял связь со Вселенской Церковью. На это можно возразить, что в общение со Вселенской Церковью Синод Зарубежной Церкви входит не через Сербского или какого другого Патриарха, а через свою Русскую Церковь, частью которой и является Заруб. Церковь. Работа «советских патриотов» велась с тем, чтобы оторвать Американскую митрополию от Зарубежной Церкви и тем последнюю ослабить, что является всегдашней целью советской власти. Эти агитаторы не остановились и перед клеветой, которую они возводили на митр. Анастасия во время Кливлэндского Собора, обвиняя его в гитлеризме. Несмотря на возражения митр. Феофила и архиеписк. Леонтия, которые доказывали что ничего, кроме хорошего, от Синода митрополия не видела, советския тенденции взяли верх, и Собор постановил признать своим «духовным отцом» Патриарха Московского и порвать с заграничным Синодом. Собор постановил считать себя верховной властью и свое решение совещанию епископов не передавать. Последнее постановление шло явно против закона, а именно против статьи 37 наказа, которая гласит: «На основании слова Божия и священных канонов все решения общего собрания Собора подлежат утверждению совещания епископов и приемлют силу лишь по подписании их последними». На Соборе присутствовало 9 епископов, из которых 5 были против признания Патриарха «духовным отцом», а главное против разрыва с Заграничным Синодом. Отсюда ясно, почему советофильски настроенное большинство на Соборе было против передачи своего решения совещанию епископов. Упомянутые 5 епископов, не считая такое постановление законным, ему не подчинились и с Синодом не порвали. Некоторые говорят, что эти 5 епископов не должны были «создавать» отдельную епархию, но они забывают что Заруб. Церковь в Америк существует со дня ея основания и по сей день, что митрополия незаконно от нея оторвалась, Кливлэндский же Собор, в сущности, был лишь собранием митрополичьего округа, а потому такого рода вопросы не могут входить в его компетенцию. По определению профессора канонического права С. В. Троицкого, когда митрополичий округ без санкции высшей власти объявляет себя самостоятельным органом, то это ничто иное, как церковный раскол (Амер. Прав. Вестник ном. 3 от 1930 г.). Не должно также забывать, что всякий епископ при поставлении приносит архиерейскую присягу и что все указанные 5 архиереев присягали в верности Архиерейскому Заграничному Собору и Синоду. Обвинять же их, что они остались верны принесенной присяге более, чем странно.

Из Москвы был прислан для переговоров митр. Григорий. Митр. Феофил всячески избегал встречи с ним и тот уъхал обратно ни с чем. В результате из Москвы было наложено прещение на Американскую митрополию.

Оторвавшись от зарубежной Церкви, митрополия оказалась в том же положении, в каком она была при митр. Платон в 1927 по 1935 г. Тогда она была осуждена Заграничным Архиерейским Собором, Вселенским Патриархом Василием Третьим, митр. Московским Сергием, а теперь запрещена и Патриархом Алексием.

Интересно, что объективное и вполне безпристрастное в русских церковных делах учреждение, американский суд, неоднократно выносил по этому вопросу свое решение. Так в 1931 году Высший Кассационный суд в штате Коннектикут (Suрrеmе Соurt of Еrrоrs) высказал в связи с проигрышем митр. Платоном процесса, важное принципиальное суждение:

«Карловацкий Синод пытается, по мер сил и возможности, при наличии разрухи в Церкви, поддержать центральную организацию, представляющую традиционное устройство Церкви, и, повидимому, Синод этот является единственным учреждением, к этому стремящимся. Приверженность к этому учреждению со стороны какой-либо части Церкви способствует сохранению единства общей Церкви, насколько это возможно при теперешнем положении».

А вот что определил другой американский суд, который разбирал иск об имуществе в Лос Анжелосе в 1948 году по делу Преображенского прихода. Приняв означенное дело к производству, суд подробно изучил каноническия правила православной Церкви, а также все правила, узаконения и всевозможные указы Русской Церкви и на основании таковых пришел к следующему выводу с церковно канонической и гражданско правовой точки зрения: «Суд находит: что Заграничная Церковь никогда не выходила из состава Русской Православной Церкви и продолжает быть неотделимой частью Церкви, а также, что Сев.-Американский округ продолжает быть неотделимой частью Русской Православной Церкви. Суд находит, что церковная организация, возглавляемая митр. Платоном и митр. Феофилом в период примерно до 1935 года, а также церковная организация, возглавлявшаяся митр. Феофилом втечение всего времени, начиная с названного Кливлэндского Собора 1946 года, не были и не являются частью Русской Православной Церкви, но вышли из состава таковой и были организованы, существовали и функционировали незаконно, как отдельныя единицы или организации, независимо от Русской православной Церкви… По принятии Кливлэндским Собором резолюции митр. Феофил и все епископы, священники и миряне, а равно и все приходы и конгрегации, которые были и находятся в союзе с ними, которые порвали все сношения с заграничной Церковью и ея административными органами и которые отказались признавать авторитет заграничной Церкви, сделались и с тех пор всегда продолжали быть раскольничьей и незаконной фракцией или группой». Это решение суда, как никем не обжалованное, имеет силу закона и обязательно для гражданских властей штата Калифорния и является руководящим началом для властей других штатов. Само собой разумеется, что решение гражданского суда не может разсматриваться, как каноническое правило, но здесь характерно то, что при безпристрастном и добросовестном разборе означенного дела суд пришел к тому же выводу, к которому в свое время пришли заграничный Архиерейский Собор и Вселенский Патриарх Василий Третий.

В 1950 году после кончины митр. Феофила, был снова созван Всеамериканский Собор, но он, хотя и отказался от подчинения Москве, не анулировал незаконных постановлений Кливлэндского Собора, почему митрополия и продолжает пребывать, как церковная организация, лишенная того канонического фундамента, про который говорил в свое время митр. Феофил. Означенный Собор не был даже, как Кливлэндский, собранием митрополичьего округа, т. к. таковой перестал существовать после нового раскола. В его компетенцию, поэтому, еще менее могло входить то, что не подлежало суждению и на Кливлэндском собрании, а именно вопрос о подчинении Московской Патриархии, а также вопрос о самостоятельном существовании митрополии. Подобные вопросы подлежат ведению Высшей Церк. инстанции, каковой мог быть лишь Архиерейский Собор Зарубежной Церкви. Оторвавшись от Зарубежной, а тем самым от Русской Церкви, митрополия, таким образом, потеряла со всей Вселенской православной Церковью всякое общение. Некоторые считают, что митрополия в основу своего канонического бытия ставит указ от 20 ноября 1920 года за ном. 362. Не надо забывать, что митрополия не изолирована от соседних епархий и, следовательно, возглавитель ея не имеет права взять на себя всю полноту власти, а согласно этому указу он должен войти в общение с епархиальными архиереями соседних епархий. В таком общении митрополия и находилась, когда входила в состав Зарубежной Церкви до 1926 года и от 1935 по 1946 г. Самочинно объявлять себя самостоятельным Американский митрополичий округ не может без санкции высшей церковной власти, ибо это есть церковный раскол, о чем упомянуто было выше. По мнению некоторых духовных лиц, митрополия является «канонической американской церковью». Она была бы таковой, если бы получила на то благословение Матери Церкви и признание со стороны остальных автокефальных Церквей, другими словами, если бы к тому шла каноничным путем, а не самочинным, как это имеет место теперь. Самочиние приводит к разделению. Спрашивается, кому это разделение нужно и почему есть лица, поддерживающия это разделение и не желающия возстановить положение 1935 года? Вопрос этот весьма тяжелый.

Ненормальное положение в церковной жизни продолжается по сей день. Русская Церковь за рубежом по завету Патриарха Тихона должна была быть единая, объединяющая всех православных русских, находящихся вне досягаемости большевиков. По интригам богословов, бывших членов «Вольной академии духовной культуры», и всевозможных советских патриотов, она оказалась разделенной на три части.

Та Церковь, которая по мысли Патриарха Тихона должна была быть моральной силой в борьбе с безбожием – оказалась ослабленной. Та Церковь, которая в свободных условиях вещала о зле, происходящем на Родине – покидается. Кому это на пользу? – советской власти, врагам православия и прочим темным силам. Приходится только удивляться, как лица, противящияся единению, стараются всякими искусственными подтасовками доказать, что Зарубежная Церковь не канонична и что церковныя образования, отделившияся от нея, стоят на правильном пути. Неужели они не чувствуют, что в этом деле они солидаризируются с советской властью? Неужели они не чувствуют, что нарушают заповедь Христову, так ясно сказанную в Его Первосвященнической молитве: «Да будут едино, якоже Мы едино есма» (Иоан. 17, 22)? Неужели они не знают предостерегающего слова Св. Иоанна Златоуста, что «производить разделения в Церкви не меньшее зло, как и впадать в ереси»? Над этими словами следует особенно призадуматься духовным лицам, сторонникам разделений и врагам Зарубежной Церкви.

Выше были указаны причины разделения – желание безконтрольно проповедывать свои необогословския идеи. Безконтрольность привела к уклонению от истинного православного пути, основанного на святоотеческих преданиях. Новые богословы, втечение 30 лет внушая свои учения, коренным образом изменили психологию учащейся у них молодежи. Эта психология далеко отошла от психологии верующего народа, который втечение 1000 лет сумел сохранить чистоту православия со всеми его благочестивыми обычаями, даже несмотря на неслыханныя гонения на Церковь. Эти люди перестали быть православными по духу; они остались лишь православными по схоластической теории, не отдавая себе отчета в ужасе своего дела.

За самое последнее время со стороны Москвы была попытка войти в контакт как с Зарубежной Церковью, так и с Американской митрополией. Чем это объяснить? Как ответ на это приведем слова профессора С. В. Троицкого: «Церковное примирение и соединение русской эмиграции мешает большевицким планам, – советская власть стремится заставить замолкнуть заграничную русскую Церковь, а если это невозможно, то хотя бы путем раздробления и осуждения ея со стороны центральной церковной власти лишить ее всякого авторитета. А так как здесь заграницей советская власть силы применить не может, то она стремится как можно шире использовать то единственное средство, которое осталось в ея руках – каноническую зависимость заграничной части русской Церкви от центральной власти в Москве в лице Патриарха».

Полное недоумение вызывают выступления некоторых лиц. Их абсолютно нельзя упрекнуть в симпатии к советской власти, а между тем проф. С. С. Верховский в ном. 21 за октябрь-ноябрь 1949 года Церковного Вестника пишет: «В августе 1922 года митр. Евлогий совершает огромную каноническую ошибку, допуская образование временного Священного Синода Русской православной Церкви заграницей, который был противен и канонам и воле Патриарха». Как понять эти слова? С одной стороны осуждение митр. Евлогия и косвенно осуждение всего Архиерейского Собора и его председателя митр. Антония. С другой, пользуясь полным незнанием церковных дел среди подавляющего большинства мирян, старание опорочить Заруб. Церковь, выставляя ее якобы не каноничной. Это порождает не только недоумение, но и крайнее удивление, ибо такия слова идут только на пользу тем, кто хочет создавать разъединение и раздор.

Авторитетно ли мнение проф. Верховского и его единомышленников представителей новой богословской школы, возникшей в стенах Парижского Богословского Института? Прежде всего, мы обязаны считаться с мнениями и взглядами таких богословов как митр. Антония, доктора богословия, церковного писателя, воспитателя многих поколений, школы монашеских обетов, известного во всей вселенской Церкви. Про этого святителя Патриарх Варнава выразился: «Среди вас находится этот великий иерарх, являющийся украшением Вселенской православной Церкви. Это высокий ум, который подобен первым иерархам Церкви Христовой в начале христианства. В нем и заключается церковная правда». Представитель Константинопольской Церкви митр. Дорофей заявил митр. Антонию: «Под Вашим руководством Патриархия разрешает всякое начинание, ибо Патриархии ведомо, что Ваше Высокопреосвященство не совершит ничего неканоничного». С митр. Антонием считались другия поместныя Церкви: так, он был приглашен возглавлять интронизацию румынского Патриарха Мирона, возглавлять интронизацию Патриарха Варнавы, выступил с успехом в защиту Вселенского Патриарха, когда Кемаль-паша хотел его выселить из Константинополя, и был приглашен Патриархами Антиохийским Григорием IV и Александрийским Фотием для совещания по вопросу тех «реформ» православия, которыя собирался вводить Константинопольский Патриарх Мелетий IV. Также следует считаться с мнением остальных архиереев, признающих Архиерейский Синод каноничным, как например, митр. Пекинский Иннокентий, а также с мнением Сербской Церкви, которая 6 декабря 1927 года высказалась так: «По канонам Св. Православной Церкви, когда православная иерархия со своей паствою вследствие гонений перейдет в беженство на территорию другой Церкви, она имеет право самостоятельной организации и управления, вследствие этого таковое право необходимо признать и за русской церковной иерархией на территории Сербской Церкви». Считая, что Синод Заруб. Церкви противен канонам, проф. Верховский тем самым не признает и каноничности решения Собора Сербской Церкви, что является вполне логичным выводом. Магистрант Киевской духовной академии Г. А. Знаменский, представитель старого богословия, основанного на святоотеческих преданиях, говорит следующее: «И как бы ни осуждали нашу высшую церковную власть, какие бы упреки в якобы незаконных «притязаниях» и «домогательствах» ни посылали каноническия комиссии инакомыслящих, какими бы словами ни величали нашу Высшую Церковную Власть, низводя ее на степень «карловацко-мюнхенско-ньюиоркского» Синода, – для нас Собор архиереев с постоянным заграничным Синодом более 30 лет был и по ныне есть Высшая Церковная Власть по точному смыслу Указа Святейшего Патриарха Тихона и его управления, мудро предусмотревших судьбы русских епархий вне государственных границ России, а вся наша Соборно-Зарубежная Церковь, получившая благословение на временное раздельное бытие от своей полоненной, но не сдавшейся антихристу Церкви, как была, так и теперь является носительницей истинного образа Поместной Русской Церкви».

Все указанные выше авторитеты держались и держатся на чисто православном богословии, основанном на святоотеческих преданиях и, конечно, их не приходится ставить на одну плоскость с представителями богословской науки из Парижского Богословского Института. Это две несравнимыя величины, и, конечно, следует итти только по пути, указанном митр. Антонием, основанном на апостольских правилах и постановлениях Вселенских Соборов.

Представители Парижской богословской науки теперь появились и в Америке и вступили в Американскую митрополию, хотя, по их учению, единственно канонический путь это быть в подчинении Вселенского Патриарха, экзарх коего в Америке существует. Они будут и здесь проповедывать свое учение, которое не вяжется со святоотеческими преданиями. Они будут проводить в жизнь свои учения о «душе мира», о «логосах мира», о «происхождении человека», о «расширении смысла догмата Халкидонского Собора» и т. п. Учением о происхождении человека они подходят к арианству с другой стороны, как поясняет это их учение ученый богослов протоиерей отец Михаил Помазанский. Все эти их учения разобраны им в докладе, сделанном на епархиальном съезде Восточно Американской и Канадской епархии весной 1954 г. и помещенном в ном. 11 «Православной Руси» от 14 июня с. г. Приведу заключительныя слова этого доклада:

«Новое движение при всей его широко развернутой деятельности, все же остается делом интеллигентской группы «богословов», живущих больше головной жизнью. В сущности, вооружаясь против старого, якобы «школьного» богословия, новое богословие само становится в полном смысле слова «школьным», так как в своих основах питается из источников метафизики и собственного творческого воображения. Желая быть откровением новой эпохи, оно на деле являет собою схоластику двадцатого века, исходящую из тех же начал, что и средневековая схоластика. Только та развивалась окруженная теплой атмосферой живой религиозной веры и чувства Средних Веков, а эта культивируется в холоде современного скептицизма и религиозного равнодушия. Русская Церковь пережила и, повидимому, окончательно изжила церковно-бытовое обновленчество. Но то обновленчество касалось в большей степени внешних сторон церковной жизни. Необогословие бьет в самое сердце, в вероучение Церкви. Это побуждает каждого члена Церкви, желающего быть ей верным, быть особенно осторожным к предлагаемым новым откровениям и новым точкам зрения, проверять их «преданием веры» и испытывать духов от Бога ли они».

Православная Церковь никому не возбраняет разсуждать и высказывать свои мысли, но все эти искания должны быть проверены и пересмотрены Церковью в лице Собора Ея епископов. Только с признанием их правильности и утверждением, что они не расходятся с учением Церкви, они могут быть проповеданы миру. В данном случае мысли и учения, высказываемыя профессорами Парижского Богословского Института, как еще не проверенныя Церковью, не могут приниматься как непреложныя истины. Учение профессора Парижского Богословского Института протоиерея С. Булгакова о Св. Софии было осуждено Собором епископов.

Свое заявление о том, что «Синод противен канонам и воле Патриарха», проф. Верховский основывает на отрицании того факта, что Указ 1922 г. дан под давлением большевиков. Вместе с тем, запрещение, наложенное Моск. Патриархией на Амер. Митрополию, считается наложенным под давлением сов. власти и повидимому не признается. Однако, данное прещение является обязательным для Вселенского Патриарха, находящегося в молитвенном общении с Московск. Патриархом, а, следовательно, обязательно и для его экзархов. Логически разсуждая, его Парижский экзарх не должен был бы давать отпуска подчиненным ему священнослужителям в Амер. запрещенную митрополию, но чтобы эти отпуска были возможны, прещение признано вынужденным, а потому неканоничным. Итак в одних случаях давление сов. власти признается, а в других – нет.

Неосновательно мнение, будто Русская Зарубежная Церковь «имеет склонность считаться в устроении церковной жизни прежде всего с национальным признаком» (проф. С. С. Верховский ном. 21 Церк. Вест. 1949 г.). Опять-таки, этот взгляд принадлежит к доктрине Парижского Богословского Института. Это видно из послания, выпущенного епархиальным Собранием юрисдикции митр. Владимира в Париже, где между прочим говорится: «Сам Бог положил быть одному из высших иерархов первенствующим во всей Кафолической Церкви, в каждой же области или городе быть власти одного епископа, наместника Сына Его на земле, совместно с подчиненным ему единым пресвитерством и в единодушном согласии со всем православным народом, хотя бы он состоял из людей разного происхождения и языка». Как такое положение может согласоваться с 34 Апостольским правилом, которое гласит: «Епископам всякого народа подобает знать первого из них и признавать его как главу и ничего превышающего их власти не творить без его разсуждения, но и первый ничего не творит без разсуждения всех, ибо так будет единомыслие и прославится Бог о Господе во Святом Духе, Отец, Сын и Дух Святой». Если считать, что во главе Кафолической Церкви должен стоять один из высших иерархов, то какая будет разница с римско-католическим учением о Папе Римском. В Апостольском правиле сказано: «Епископам всякого народа», другими словами – нации, как же можно итти против этого и бросать упрек Зарубежной Церкви, что она «имеет склонность считаться в устроении жизни прежде всего с национальным признаком?» Этот национальный признак имеется и в других Церквах. Взять, например, Сербскую Церковь: она называется «Сербская», а не «Югославская», хотя находится на всей территории Югославии. Называется же так потому, что в нее входят только сербы, другия же две народности, входящия в состав Югославии – хорваты и словенцы католики. Из 25 епархий Сербской Церкви, три находятся вне границ Югославии, а именно: Темешварская на территории Румынии, где своя православная Церковь, Будимская – в Венгрии с центром в Будапеште и Мункачево-Пряшевская – в Чехословакии. На этой почве никаких недоразумений у Сербской Церкви ни с кем не было. Таких примеров можно привести много. Все это доказывает, что и в этом вопросе, в связи с 34 Апостольским правилом, тоже появилось какое-то новшество наравне с другими, о чем речь была раньше. Меня могут упрекнуть, что я замалчиваю призыв к единению со стороны Парижского епархиального Собрания, а только говорю о нежелании с их стороны единения. Действительно, они призывали к единению и это в следующих выражениях: «Объединимся все в единую Церковь в странах, куда привел нас и наших православных братьев Бог… изживем самую причину распри – наше разделение по разным церковным юрисдикциям… мы зовем к объединению всех живущих с нами в одних странах и сыновне просим Святейшего Вселенского Патриарха благословить наши начинания». Это было сказано в том же году – 1949 и в то же время, когда профессор Верховский, один из деятельных участников этого собрания, писал, что Синод Заруб. Церкви «противен канонам». Итак, объединение это было бы достигнуто ценой уничтожения Зарубежной Церкви, с подчинением ея Вселенскому Патриарху. Если бы это произошло, уничтожена была бы та Русская Церковь, которая, по мудрой мысли Патриарха Тихона, была создана, как хранительница заветов и преданий исконного русского православия в свободных условиях. Уничтожен был бы единственный оплот борьбы с безбожием, единственный потому, что митр. Владимир, экзарх Вселенского Патриарха в 1947 г. заявил: «мы борьбы не ищем». Была бы уничтожена та моральная сила, которую еще с 1922 года стремятся уничтожить со всех сторон. На такое «единение» ни один иерарх Зарубежной Церкви, конечно, пойти не мог.

В своем послании к русским православным людям в 1945 году митр. Анастасий пишет:

«Подчиняющиеся юрисдикции Заграничного Архиерейского Собора и Синода никогда не считали и не считают себя находящимися вне ограды Русской православной Церкви, ибо никогда не разрывали канонического, молитвенного и духовного единения со своей Матерью Церковью… Не перестаем благодарить Бога за то что Он судил нам оставаться свободной частью русской Церкви. Наш долг хранить эту свободу до тех пор, пока не возвратим Матери Церкви врученный ею нам драгоценный залог. Вполне правомочным судиею между зарубежными епископами и нынешним главою Русской Церкви мог бы быть только свободно и законно созванный и вполне независимый в своих решениях Всероссийский Церковный Собор с участием по возможности всех заграничных и особенно заточенных ныне в России епископов, перед которыми мы готовы дать отчет во всех своих деяниях за время нашего пребывания за рубежом».

Зарубежная Церковь всегда готова предстать пред судом свободного Собора Матери Церкви. Она шла все время прямым путем, сохраняя все духовныя ценности русского православия. Она не металась, как другия юрисдикции, меняя свои ориентации, а твердо держалась своего пути.

Пред этим же судом предстанет и Московская Патриархия, предстанут и те церковныя образования, которыя оторвались от Зарубежной Церкви.

Надо возносить молитвы Господу Богу, чтобы Он просветил всех, умирил и соединил. Чтобы еще до грядущего суда все бы соединились вокруг единой Чаши Христовой со словами: «Христос посреди нас – и есть и будет».

М. Родзянко.

Источник: Луч света : В защиту православной веры, в обличение атеизма и в опровержение доктрин неверия : В 2-х частях / Собрал., перепеч. и доп. ил.. архимандрит Пантелеймон. — [Джорданвилль] : Свято-Троицкий монастырь, 1970. — 408 с. : ил., портр., факс.

Слово о первом Первоиерархе РПЦЗ в Леснинском монастыре 28 июля/10 августа 1955 года в день девятнадцатой годовщины со дня кончины Блаженнейшего Митр. Антония (Храповицкого)

От редакции: Святой Иоанн (Максимович) считал себя учеником и духовным чадом Митрополита Антония (Храповицкого) и оценивал первого Первоиерарха РПЦЗ как великого православного богослова и церковного деятеля. Слова Великого Святого являются ответом на наглую ложь , которую распространяют еретики и раскольники (особенно имябожники) о Блаженнейшем Митрополите Антоние (Храповицком)

Сегодня вечером 19 лет тому назад скончался Блаженнейший Митрополит Антоний.

Великий иерарх не только нашего века: в жизни Церкви мало было таких иерархов по полноте дарований и по тому, что он дал Церкви.

Святейший Варнава, патриарх Сербский, при служении в русской св. Троицкой церкви в Белграде сказал, что митрополит Антоний иерарх подобный великим святителям древности.

В сербских богословских кругах его называли Афанасием нашего времени.

Он говорил, умудренный Духом Святым.

Его учение о Троице, о Церкви, раскрывавшее Божественные Истины, прозвучало как новое. Но то не было новое, дотоле неизвестное учение, а наново высказанные Истины, которыми живет Святая Церковь, однако многими забытые. Вследствие бедствий в исторической жизни православных народов, в тех странах пришла в упадок Богословская наука, а при восстановлении школ и науки, они строились по образцам и находились под влиянием иных исповеданий.

Блаженнейший Митрополит Антоний возродил Православное Богословие.

Его называли Афанасием Великим. Афанасий Великий именуется «отцом Православия», конечно, не в том смысле, чтобы от него началось Православие, а потому, что он выразил ясно православное учение, когда Истина была затуманена хитросплетениями ума. Подобно ему в наше время явился святитель Антоний и с его силой выразил ту Истину.

У Митрополита Антония было всех вмещающее сердце Василия Великого. Иерарх возносит молитвы за всю Православную Церковь, и всякая часть Ея ему дорога. Митрополит Антоний, следуя заветам Василия Великого, знал жизнь каждой поместной Церкви. По тому, как живо он принимал к сердцу жизнь каждой из них, как любил и понимал их, он был Вселенским Иерархом в полном смысле слова.

Он был учитель и проповедник любви, и многие через него познали любовь, и ранее блуждавшие в тумане нашли самих себя в вере и любви.

В русской школе он начал новую жизнь, указав на воспитательную и творческую силу любви, и звал оставить сухое и формальное отношение к детям.

Юношество, можно сказать, стремилось к нему, и когда, видя то, спрашивали Блаженнейшего Митрополита Антония как, каким педагогическим приемом он достигает того, он отвечал, что никакого приема у него нет, но общаясь с молодежью, он старался быть в благодати Божией, которая оживляет сердца и объединяет людей.

Он был наставник юношества, которое и переходя в зрелый возраст, оставалось под его руководством. Он стал со временем не только «монахов множества наставник почитаемый», но и пастырь пастырей и архиерей архиереев, так много их было из его учеников.

Всегда, во всех обстоятельствах жизни, он был неотступный исповедник Истины, которою жил, носил и берег в своем сердце.

В изгнании, годами живя как гость патриарха Сербского, он сохранял присущее ему величавое смирение, и своей верой и преданностью Церкви, как и раньше, был учитель Церкви. Святейший патриарх Варнава однажды, на собрании в торжественной обстановке, сказал, что когда после первой мировой воины, волна модернизма устремилась на поместные Церкви и многих затопила, в Сербии та волна разбилась о скалу митрополита Антония, который спас тогда Сербскую Церковь.

В наше лукавое время многие покоряются влияниям и велениям сил Церкви внешних и даже прямо враждебных, но все, кто не покорился, кто сохранил свободу, все они шли к Митрополиту Антонию при жизни его и теперь идут по путям им указанным.

Всегда, с раннего детства прямой, он на все события жизни смотрел и оценивал их, стоя в Церкви, имея целостное православное мировоззрение, и говорил, что исцеление Русской общественности заключается именно в том, чтобы усвоить Православное понимание жизни.

Блаженнейший Митрополит Антоний ясно видел противо-церковные течения в Русской жизни, и когда почувствовал, что они могут поколебать устои Св. Руси и Царскую власть, их охраняющую, он за 12 лет до крушения России, в Исаакиевском соборе в Петербурге предсказал, что грозит России. Дальнейшие события полностью оправдали его пророческое слово.

Он никогда никому не угождал, и зная его непреклонную прямоту, его иногда нарочно не приглашали на заседания Синода.

Будучи великороссом, он был также связан родственными узами с Малороссией, и это помогло ему понимать и любить последнюю.

Но вообще ему были понятны все православные народности, со своеобразием своей церковности: великороссы, малороссы, греки, сербы и прочие — все они были ему близи.

Одной из самых дорогих ему мыслей было единство церковное. Единственная и единая Церковь, Тело Христово, единение в вере и Св. Причастии многих людей и народов; единение по подобию Св. Троицы — эта Божественная Истина была источником его духовного восторга и проповеди. Жизнь каждой Церкви была ему близка.

Когда в 1-ую Мировую войну, после тяжких испытаний, стала нарастать военная мощь и обрисовываться возможность занятия Константинополя, в Синоде обсуждался вопрос, как устроить там церковную жизнь. Митрополит Антоний твердо указал, что при решении этого вопроса надо помнить, что Константинопольский патриарх — первый среди иерархов Православной Церкви, и никоим образом не может быть допущено умаление его. Вместе с тем, надо помнить, что присоединение Константинополя к, России лишит греков надежды, что последний вновь станет их столицей, и то будет принято греками крайне болезненно.

В то время ожидалось, что присоединение Константинополя откроет России выход, в море. Митрополит Антоний говорил, что такой план, будучи связан с уничижением греков, противоречит и русскому народному тяготению. Последний (т. е. русский народ) стремится не к Константинополю, а к Иерусалиму, и выход к морю в том направлении был бы народу более приятен, Константинополь же по водружении креста на святой Софии, надо отдать грекам.

Иерусалим, Святая Земля, где Господь Иисус Христос совершил Свой Божественный подвиг любви, где началась спасительная жизнь во Христе, и где по пророчеству пророка Иезекииля решится судьба мира, — туда стремится сердце русского православного человека.

То сердце было дорого Блаженнейшему Митрополиту Антонию.

Он хорошо знал, что пока в том сердце жива вера и стремление к Богу, пока есть сознание, что то есть единое на потребу, — все остальное приложится ему.

Православный Самодержавный Царь был дорог Митрополиту Антонию именно потому, что в Царе было исповедание того сознания Русским народом и готовность подчинить государственную жизнь Божественной правде: потому подчиняется народ Царю, что он подчиняется Богу. Владыка Антоний любил вспоминать тот земной поклон Царя Богу и Церкви, который он делает во время коронации, а вся Церковь, все стоят, а затем в ответ на его покорность Христу все в Церкви делают ему земной поклон.

В вынужденном отречении Царя Блаженнейший Митрополит Антоний видел отречение России от такого сознания, отступление от всей исторической жизни.

Митрополит Антоний остался верен исторической России. Твердый, как гранит, он сказал, что никто не мог бы его принудить не поминать царя, если бы не Царский манифест.

Митрополит Антоний не был мучеником, но у него была постоянная готовность стать мучеником. Но исповедником его можно признать безусловно.

Мы не знаем, как венчал Господь Своего исповедника. Но для нас он образ кротости, учитель веры, образ право правящего слово Истины.

Неисчислимо множество людей, которых он поднял, научил и укрепил, и все они с благодарностью молятся о нем.

Митрополит Антоний сам вспоминал как св. Тихон Задонский видел в видении, что для спасения ему надо подняться по высочайшей лестнице, и когда он начал изнемогать, явилось множество людей, которым он духовно помог, и они помогали ему подняться. В том же видении Святитель усмотрел указание, что долг его — не оставлять своего пастырского служения. В том видении Блаженнейший Митрополит Антоний не раз видел указание и самому себе.

Сперва, после революции, Митрополит Антоний хотел уйти на Валаам, но обстоятельства потребовали его возвращения в Харьков. И дальше всегда возникали препятствия ему уйти от пастырского служения. Наконец, уже в Сербии, он получил разрешение поселиться на Афоне, и он решил ехать. Русские изгнанники просили остаться. Он не соглашался. Тогда в его покои была принесена Чудотворная Икона Знамения Божией Матери с выражением надежды и уверенности, что Сама Божия Матерь не допустит его уйти. Через несколько дней было получено известие, что как раз в тот самый день было отменено данное разрешение.

Митрополит Антоний остался во главе Русской Зарубежной Церкви, и начался последний период его жизни и тяжких нравственных испытаний.

Ряд его учеников и единомышленников пошли иными путями.

Ему было больно, но его любвеобильное сердце не осуждало их. Он молился за них и звал других к тому.

И ныне, вспоминая его жизнь, его великий подвиг, мы поистине можем сказать, что к нему применимы слова, воспеваемые Церковью св. Апостолу Иоанну Богослову: «Полн сый любве, полн бысть и богословия».

1955 г.

Православная Русь. 1955, №19. С. 3-4.

(Ответ на декларацию м. Сергия)

“Мир братиям и любовь с верою от Бога Отца и
Господа Иисуса. Благодать со всеми неизменно любящими
Господа нашего Иисуса Христа” (Ефес. 6, 23-24).

Извещаем вас, возлюбленные чада, о последнем важнейшем событии из жизни нашей Святой Церкви.

В июле текущего года Заместитель Патриаршего Местоблюстителя Нижегородский митрополит Сергий и Временный Патриарший Синод обнародовали особое послание о положении Церкви в России и об отношении к ней и к заграничной пастве советской власти.

Послание это весьма знаменательно.

Объявляя о том, что с открытием деятельности Патриаршего Синода, наша Церковь в России “имеет не только каноническое, но и по гражданиским законам вполне законное центральное управление”, оно призывает нас “выразить всенародно нашу благодарность” советской власти “за такое внимание к духовным нуждам православного населения. Признавать ее законной, повиноваться ей “не только из-за страха, но и по совести (Рим. 13, 5), “сознавать советский союз гражданской родиной, радости и успехи которого — наши радости и успехи, а неудачи — наши неудачи” и “всякий удар, направленный в Союз… как удар, направленный в представителей Церкви”. Послание признает нужным и обязательным, чтобы мы все, которым “дороги интересы Церкви”, кто”желает вывести ее на путь законного и мирного существования”, чтобы мы — “церковные деятели” — показали, что мы “не с врагами… советского государства и не с безумными орудиями их интриг, а с нашим народом и с нашим правительством”.

Вместе с этим послание осуждает наше заграничное духовенство и паству за неверность советской власти и за выступления против нее, требуя от духовенства дать письменное обязательство в полной верности советской власти “во всей своей общественной деятельности”, угрожая, в случае неисполнения этого требования исключить наших духовных лиц из состава клира Московской Патриархии.

Наконец, послание напоминает о том, что будто бы Святейший Патриарх Тихон в 1922 году закрыл наш Архиерейский Синод; отмечает, что Синод существует “политически не меняясь”, что будто бы “своими притязаниями на власть он даже расколол заграничное церковное общество на два лагеря”.

Таково последнее деяние Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и его Временного Священного Синода.

Что нам сказать о нем?

Наш священный и ответственный долг архипастырей Церкви и наша христианская совесть повелевает нам сказать о сем деянии следующее:

Послание митрополита Сергия и членов Священного Синода составлено не свободно, а под сильным давлением гонителей нашей Святой Церкви и мучителей русскаго народа — большевиков, так как ни один архипастырь, свободный от гнета и плена этих злейших врагов Христовых, не может признать их властью законной, не может верить их мирным отношениям к Св. Церкви и не может надеяться установить правильные отношения с нею Церкви. Всему миру известно, сколь великое множество служителей алтаря Господня и верных сынов Церкви — мирян умерщвлены носителями безбожной советской власти. Сколь многие святыни русского народа поруганы и осквернены или даже вовсе разрушены, сколь многие архипастыри, пастыри и миряне и теперь томятся в тюрьмах, ссылках и изгнаниях, поношениях и страданиях за св. Веру и за законы отеческие. Около десяти лет продолжается антихристово гонение на Христа и Его Св. Церковь в страждущей России, гонение, напоминающее нам первые века христианства. Как же можно выражать всенародную благодарность такой власти? Как можно говорить о ее внимании к духовным нуждам православного населения? Как можно радоваться ее радостям и печалиться ее неудачам? Нет, не добрая воля наших архипастырей составила это послание, а злая воля врагов Христовых.

Послание преследует недостижимую цель — установить неслыханный и неестественный союз между безбожной властью и Св. Православной Церковью.

Но, скажем мы словами Апостола: “какое общение праведности с беззаконием? Что общаго у света с тьмой? Какое согласие между Христом и Велиаром?”(2 Корин. 6, 14-15). Радости советской власти — оскудение веры и благочестия, умножение беззакония, развращение людей, разрушение Церкви, страдания верных чад Божиих, пролитие крови праведных, насаждение на земле царства диавола. Может ли это быть радостью для Церкви?

Послание митрополита Сергия не архипастырское и не церковное, а политическое и посему не может иметь церковно-канонического значения и не обязательно для нас свободных от гнета и плена богоборной и христоненавистной власти. Под предлогом мирного отношения к Церкви, давая разрешение митрополиту Сергию организовать Священный Синод, большевики принудили его и других иерархов заявить, что советская власть — законная, что ей нужно повиноваться, как богоустановленной, что ее интересы совпадают с интересами Св. Церкви и что всякое противление ей преступно и должно быть наказуемо церковными карами. Таким образом, послание иерархов Церкви стало одним из средств пропаганды советской власти и внедрения ее безбожной политики в церковную жизнь.

Иерархи благословляют противохристианскую политику врагов всякой религии. Положение дела совершенно чуждое Церкви, вредное и опасное, способное создать новую тяжкую смуту в Церкви и дать повод опасаться за чистоту Православия в России. Церковь не может благословлять противохристианскую, а тем более безбожную политику. Утверждая это, мы не хотим сказать того, что Церковь должна быть совершенно чужда политики государства. Церковь должна быть выше политических страстей и партийности, однако она должна не только благословлять христианскую политику государства, но и борьбу с его противохристианскими, а тем более безбожными началами.

Что скажем еще? Можем ли признать советскую власть законною? Можем ли дать письменное обязательство в верности этой власти?

Нет, мы не можем и не должны этого делать. Мы почитаем советскую власть не законною и не богоустановленною, а существующую по попущению Божию ради наших грехов и для вразумления нашего. Мы называем советскую власть христоненавистной и безбожной, разрушающую и Церковь и Россию. Мы молим Господа, чтобы Он избавил нашу Церковь и Россию от гнета и плена этой власти.

Можно ли почитать законным постановление Временного Патриаршего Синода об увольнении от должностей и исключении из клира Московской Патриархии архипастырей и прочих священнослужителей, если они откажутся дать письменное обязательство о верности советской власти? Такое постановление Синода не может быть признано законным и каноническим. Оно должно почитаться превышением власти и противоречит не только священным канонам Церкви и посланию архипастырей — Соловецких узников к советской власти, но и посланию самого митрополита Сергия от 10 июня 1926 года, не признавшему возможным применять церковные наказания к заграничному духовенcтву “за его неверность Советскому Союзу”.

Не можем не отметить того, что рука врагов Церкви оказала свое влияние на то место послания, где оно говорит о нашем Архиерейском Синоде. Совершенно неправильно отмечает послание, будто Святейший Патриарх наш в 1922 году закрыл наш Священный Синод. Мы должны заявить, что в указанное время был закрыт не настоящий наш Архиерейский Синод, а Временное Высшее Церковное Управление заграницей. Настоящий наш Синод не закрывался ни Святейшим Тихоном, ни его преемниками по управлению Церковью, хотя всем им было хорошо известно о его существовании, что подтверждает теперь и сам митрополит Сергий и его Синод, не решаясь однако объявить о закрытии его. Этим смешением двух различных учреждений — Временного Высшего Церковного Управления заграницей и Архиерейского Синода враги Церкви постарались смутить верных чад ее и углубить церковную смуту за границей. Несправедливо послание упрекает наш Синод в разделении церковного общества на два лагеря. Наоборот, он всегда стремился к тому, чтобы объединить все епархии и духовные миссии заграницей в одно целое. Разделили наше церковное общество два митрополита — Платон и Евлогий, ранее сами подчинявшиеся нашему Синоду и пользовавшиеся его помощью и поддержкой, но в 1926 году самочинно и незаконно отколовшиеся от него и пожелавшие управлять своими епархиями единолично и безответственно, не имея над собою никакой власти и поставив себя выше автокефальных иерархов.

Тщательно рассмотрев послание Заместителя Патриаршего Местоблюстителя и Временного Патриаршего Синода, и, приняв во внимание, что высшая церковная власть в России находится в тяжком пленении у врагов Церкви, несвободна в своих деяниях, а также то, что у нас нет возможности иметь с нею нормальные сношения, Священный Собор Архиереев Русской Православной Церкви заграницей определил:

1) Заграничная часть Всероссийской Церкви должна прекратить сношения с Московской церковной властью в виду невозможности нормальных сношений с нею и в виду порабощения ее безбожной советской властью, лишающей ее свободы в своих волеизъявлениях и канонического управления Церковью.

2) Чтобы освободить нашу иерархию в России от ответственности за непризнание советской власти заграничной частью нашей Церкви, впредь до возстановления нормальных сношений с Россией и до освобождения нашей Церкви от гонений безбожной советской власти, заграничная часть нашей Церкви должна управляться сама. Согласно священным канонам, определениям Священного Собора Всероссийской Поместной Православной Церкви 1917-18 г.г. и постановлению Святейшего Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета от 7/20 ноября 1920 года, при помощи Архиерейского Синода и Собора Епископов, под председательством Киевского митрополита Антония.

3) Заграничная часть Русской Церкви почитает себя неразрывною, духовно-единою ветвью великой Русской Церкви. Она не отделяет себя от своей Матери Церкви и не считает себя автокефальною. Она попрежнему считает своею главой Патриаршего Местоблюстителя митрополита Петра и возносит его имя за богослужениями.

4) Если последут постановление митрополита Сергия и его Синода об исключении заграничных епископов и клириков, не пожелавших дать подписку о верности советскому правительству, из состава клира Московского патриархата, то такое постановление будет неканоничным.

5) Решительно отвергнуть предложение митрополита Сергия и его Синода дать подписку о верности советскому правительству, как неканоническое и весьма вредное для Святой Церкви, как в России, так и заграницей.

Объявляя о таком нашем постановлении всем верным чадам Святой Церкви, мы уповаем, что наш Великий Пастыреначальник, Господь Иисус Христос приведет ее к благу, миру и радости и посрамит всех ее врагов.

“Да воскреснет Бог и расточатся врази Его” (67 пс. 2 ст.). Аминь.

Митрополит Антоний

Архиепископ Феофан

Архиепископ Серафим

Епископ Сергий

Епископ Гавриил

Епископ Гермоген

Епископ Феофан

Епископ Дамиан

Епископ Серафим

Епископ Тихон

27 августа/9 сентября 1927 года
Сремски Карловци.

Источник: «Жизнеописание Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого», т. 6, сс. 228-232.

«Декларация митрополита Сергия о признании власти большевиков несомненно принесла большую пользу советской власти — она внесла разстройство в ряды русских православных людей и духовенства, объединенных вокруг Православной Церкви и уменьшила их сопротивляемость советской власти, укрепила пропаганду советской власти заграницей о том, что в советской России будто бы не существует гонений на религию и вообще способствовала укреплению советской власти. В то же время эта декларация не принесла решительно никакой пользы для Русской Православной Церкви кроме, может быть, самого митрополита Сергия и небольшой группы его сотрудников, составивших под его руководством Синод; им была теперь вполне обеспечена, по недремлющим оком НКВД, возможность существования в Москве. Все же остальное осталось по-прежнему — виднейшие русские иерархи во главе с митрополитами Петром, Арсением, Кириллом, Агафангелом продолжали оставаться в ссылке, по-прежнему тюрьмы были переполнены духовенством и стали переполняться новыми исповедниками, теми, кто не пошел за митрополитом Сергием, на Соловках оставались в заключении архиереи и множество духовенства, церкви по-прежнему продолжали разрушаться — был разрушен Храм Христа Спасителя в Москве, в 1929 году была снесена в Москве Иверская часовня и разрушен целый ряд исторических Московских святынь — Чудов монастырь, Вознесенский Девичий монастырь, церковь Константина и Елены в Кремле и было намечено к сносу 120 московских церквей. По плану советской власти осуществлялись систематические мероприятия к полному уничтожению Православной Церкви в России. Митрополит Сергий со своим Синодом должен был быть только молчаливым зрителем этого антихристова дела советской власти. Насколько в это время большевики открыто и цинично уничтожали духовенство, видно из такого случая. В 1929 году Московское радио передало следующее: «Сообщаю вам, товарищи, торжественную (!) радость — в Хабаровске вывели в расход 72 долгогривых [так коммунисты называли священников — ред.]. Один долгогривый был шесть лет в тюрьме, кормили его так, что собака издохла бы, а он все-таки жив остался, пришлось потратить на него лишнюю пулю».

(Там же, сс. 240-241).