Метка: Виталий Устинов

Архиерейский Собор 1983-го года был совершенно особым Собором. Вся его особенность в его скром­ности и незаметности. Наверное первый раз за всю историю Церкви Собор имел место в Свято-Преображенском скиту, даже не в монастыре. Всех архиереев, членов Собора, съехалось со всех концов свободного мира четырнадцать, во главе с Первоиерархом нашей Церкви, Владыкой Митрополитом Филаретом. Из этого числа десять архиереев были в среднем семидесятитрех-летних старцев. Кроме того, никогда Собор не был таким непродолжительным: всего он занял не полных две недели. Сам скит, в котором происходили все заседания, хотя и расположен в очень красивой местности, вдали от проезжих дорог, окружённый со всех сторон сосновым и лиственным лесом, но его местоположение можно смело назвать глушью. В трех милях от скита стоит на пере­крестке проселочных дорог небольшой, чистенький и уютный городок, но с очень внушительным названием — Мансонвиль, что по-русски можно буквально перевести — город Сына Человеческого, в окрестностях которого проживает до тысячи человек населения при пяти церковках разных религий. Наш скитский деревянный шатровый храм, проект нашего русского архитектора Г. Глинина. скончавшегося в том же 1983 году, нежно гармонирует с верхушками сосен, тесно окружающих его со всех сторон.

Вся пресса, и местная, и мировая, конечно, ни одним словом не обмолвилась о нашем, таком незначительном Соборе, что, впрочем, ещё больше подчеркивает его скромность. Да всей этой прессе совсем было и не до нас, когда в совершенно противоположном конце Канады, в городе Ванкувере, за 4800 километров от Мансонвиля, состоялся всемирный экуменический Съезд. Там были представители всех существующих религий: православные, католики, протестанты всех толков, иудеи, магометане, буддисты, индуисты и даже просто шаманы-заклинатели, или по-простому бесхитростному выражению — колдуны. Если прибавить к этому пестрому колориту женщин священнослужительниц и факт появления между заседаниями танцовщицы-босоножки в стиле Элеоноры Дункан, то просто не найдешь подходящего слова для определения характера этой «великой всемирной Ассамблеи».

Вот уже почти сто лет, как экуменизм нападает на единственную истинную Христову Церковь, облеченную Христом властью вязать и разрешать, и объединяет все бесчисленные мелкие и крупные ереси, признавая их всех как бы искрами истины, из которых должна создаться будущая строящаяся экуменическая церковь вместо не удавшейся, по их мнению, исторической Христовой Церкви. Против такого чудовищного учения с православной стороны накопилась огромная литература, разоблачающая экуменизм, как ересь ересей, но мы не можем в такой краткой статье о ней подробно упоми­нать. По всей вероятности, прошло время полемики и пришла пора её осудить, и как бы незначительным казался наш Собор 1983 года, но он, наконец, осудил экуменизм и провозгласил ему «анафему» в следующем тексте:

«Нападающим на Церковь Христову и учащим, яко Она разделися на ветви, яже разнятся своим унением и жизнию, и утверждающим Церковь не сущу видимо быти, но от ветвей, расколов и иноверий соединитися имать во едино тело; и тем, иже не различають истинного священства и таинств Церкви от еретических, но учат, яко крещение и евхаристия еретиков довлеет для спасения, и тем, иже имут общение с сими еретиками или способствуют им или защищают их новую ересь экуменизма, мняще ю братскую любовь и единение разрозненных христиан быти: анафема».

Православная Зарубежная Русская Церковь, возглав­ляемая ныне Митрополитом Филаретом, исповедует себя неотъемлемой частью исторической Русской Церкви, как Поместная Церковь, она имеет право собирать свои регулярные Соборы и выносить свои постановления, которые являются совершенно обязательными для всех её чад, рассеянных по всему свету. Время покажет, примут ли другие Поместные Церкви наше постановление об экуменизме, как в своё время были приняты всеми постановления десяти Поместных Соборов, вошедшие в «Книгу правил свв. Апостолов, святых Соборов Вселенских и Поместных и святых Отец» Вселенской Церковью. Нам хорошо известно, что все наши соборные постановления против советской Московской патриархии, иерархия которой полностью покорилась коммунистической безбожной партии, были приняты Поместными Церквами только к сведению, что им всем духовно сильно повре­дило. Поместные Церкви православные пытались в своё оправдание утверждать, что им, мол, трудно разбираться во всех внутренних делах России и что все наши постановления против советской Московской патриархии носят на себе печать более политическую, чем церковную, хотя теперь всем благоразумным людям ясно, что догмат коммунизма — есть атеизм и материализм. Россия не Никарагуа и, когда такой великий народ, занявший одну шестую суши болеет, то болеет и весь мир. Болезнь коммунизма теперь внедряется в каждую страну и говорить, что не всем понятны внутренние дела России, по меньшей мере, смешно, если бы не было трагично для всех православных церквей и народов. Что же касает­ся экуменизма, то всякая Поместная Церковь имела до­статочно времени за сто лет изучить его, и если такая Поместная Церковь основывает и своё учение, и свою жизнь на правилах свв. Апостолов и на канонах всех православных Соборов, то она не может не признать, что экуменизм является злейшею ересью, потому что он собрал все существовавшие и существующие ереси воеди­но и назвал это единение «церковью». Такое явление уже чисто антихристово.

Итак, провозглашая анафему, мы оградили свою па­ству от этого апокапиптического искушения, но одновре­менно и возложили невольно на совесть всех Поместных Церквей серьёзную задачу, которую они должны рано или поздно решить в ту или другую сторону. От решения этого вопроса будет зависеть их дальнейшая духовная судьба во вселенской Православной Церкви, De jure провозглашенная нами анафема является чисто поместного характера Русской Православной Зарубежной Церкви, но de facto она имеет огромное историческое вселенское церковное значение, и только потому, что сам эку­менизм есть ересь всемирного масштаба. Место Русской Православной Зарубежной Церкви видимо в совести всех православных. Это для нас большой крест, который возложил на нас Господь. Но молчать больше нельзя, ибо дальнейшее молчание уподобилось бы преданию истины, от чего да избавить нас всех Господь.

+ Архиепископ Виталий.

«Православная Русь», N° 10, 1984.

Как архипастырь Русской Православной Зарубежной Церкви я считаю своим священным долгом обратиться с этим посланием ко всем чадам нашей Церкви. Меня к этому даже принуждает замеченное нами некое духовное безразличие к истине и уже глубокое непонимание исключительного, уникального значения нашей Церкви в мире Вселенского православия и всего инославного Западного христианства.

Итак, наша Церковь никогда не была, не есть и никогда не будет, сколько бы лет Господь ни судил Ей пребывать в этом заграничном существовании, «юрисдикцией», но Истинной Христовой Российской Церковью, со всеми данными этого великого имени. Она имеет свой канонический епископат со всей полнотой апостольской преемственности. Возглавляет его уже четвёртый митрополит по благословению и нарочитому указу последнего законнейшего Патриарха Тихона, избранного свободно, свободным всероссийским епископатом на своём последнем Соборе в Москве в 1918 году.

Наша Церковь уже украшена святостью своих святых, прославленных Ею же здесь, заграницей, и ликом мучеников, ведомых нам и неведомых. Наша Церковь, находясь во всех странах мира, в каждом своём приходе ведёт миссионерскую работу, приобщая к нашей Святой православной вере иностранцев. Она имеет свои регулярные Архиерейские Соборы, Архиерейские Синоды, ведающие делами Церкви в междусоборные периоды; одно из главнейших Её неотъемлемых и присущих природе всякой истинной Церкви качеств – монашество мужских и женских монастырей. Наконец, мы обладаем своей прессой, редакцией регулярных, духовного содержания, вестников.

Перейдём теперь к Её духовной сущности. Наша Церковь – это Дева, бегущая в пустыню от красного Дракона. Пустыня – это дехристианизированный Запад, в котором ещё теплится свобода и которую наша Церковь ищет, ибо только по-настоящему в ней, в свободе, и нуждается. Через нашу Святую Русскую Православную Зарубежную Церковь звучит голос Святой Руси, суть и природа которой – внутренняя, сокровенная, духовная, всегда ненасытная жажда русской души жить жизнью Святых, жить по Святому Евангелию, сколько есть сил и всегда только с помощью Божией. Голос Её всегда звучал через все тысячи лет исторического бытия Русской Церкви, никого и никогда не боялся, никогда не умолкал. Устами блаженного Василия укорял грозного царя Иоанна, не страшился Петра I. Если этот глас умолкнет, не будет ни Святой Руси, ни самой России. Когда всей почти русской землёй завладели большевики во главе с Лениным, и на юге, в Крыму, зародилось вооружённое сопротивление – Белая армия генерала П. Врангеля, то со всей России туда потянулись все, кто стремился войти в её ряды, все верные сыны России и Святой Руси. Через неизмеримые границы России сотни тысяч русских беженцев покидали свою родину. В особенности Крымский исход выделялся особенной безкомпромиссностью, сплочённостью, принципиальностью. С этим Крымским исходом вышла с нами наша Одигитрия, Сама Матерь Божия в Своей иконе, Курской-Коренной, древнейшей российской святыне, и ей сопутствовал огромный собор архиереев, со старейшим его митрополитом Антонием, с сотнями священников, священнослужителей, с цветом русского народа, право мыслящей русской интеллигенцией и всемирно известными учёными. С этим великим исходом покинул Россию глас Святой Руси. Этот голос восприняла Святая Русская Православная Зарубежная Церковь. И теперь, когда по всемирной интернациональной сети (Интернэт) мы читаем сообщение, что Русская Православная Зарубежная Церковь и Московская патриархия суть две части одной Церкви, что никто иной, как Московская патриархия является «Матерью Церковью» всей православной России, считаю своим долгом ответить на это грубое заблуждение, граничащее с ересью.

Если Церковь — Сам Христос, то как можно себе представить Христа Господа нашего и рядом изменника митрополита Сергия (Страгородского), Христа – и рядом «Дроздова» (Алексия II). Если праведник сербский Иустин Попович говорил и писал, что два последних сербских патриарха беззаконно избраны на эту высочайшую степень священнослужения коммунистической партией, то мы смело можем сказать, что четыре последних патриарха Московской патриархии избраны коммунистическим государством, объявившим ныне себя «демократическим». Это высшее правление Московской патриархии есть просто безблагодатное, государственное учреждение, а её члены просто государственные чиновники в рясах. Найдутся такие «умники», которые скажут, что это послание – только личное мнение самого митрополита. На это отвечу, что меня заставили написать это послание бесконечные протесты со всего великого нашего русского рассеяния. Значит, это моё послание есть глас нашей заграничной Святой Руси, а я только его выразил во всеуслышание. Дай, Господи, чтобы у не согласных с этим посланием неединомыслие не превратилось бы в неединодушие.

Будем всегда благодарить Господа за то, что мы пребываем в Святой Русской Православной Зарубежной Церкви, которая за все 80 лет своего существования шла прямым Божиим Царским путём, никогда не уклоняясь ни в какое бездорожие.

+ Митрополит Виталий

15/28 марта 1998 г.

Каждый Архиерейский Собор Русской Православной Зарубежной Церкви всё с новой и новой силой утверждает факт существования заграницей Православной Руси. Хотя мы не имеем ни своей земли, ни своего правительства, ни тем более своей армии, однако никто уже не может отказать в жизненности этому особому реально существующему русскому организму заграницей.

За сорок с лишним лет жизни русская эмиграция создала свои духовные центры, свои святыни, свои места паломничества, даже свою заграничную лавру, свои культурные центры и свою прессу, и как в былое время на Руси наши люди и отсюда стремятся хоть раз в жизни побывать на Святой Земле. Основная причина такой жизненности коренится в постепенном всё более и более ясном сознании, что мы не являемся эмиграцией ни экономической, ни даже политической, что было бы умалением значения всего нашего исхода, но эмиграцией религиозной. К этому сознанию мы шли очень медленно, потому что многие из нас не сразу могли понять сущность революции в России. Среди политической суеты первых десятилетий эмиграции не всем было ясно, что главный догмат большевиков — это борьба с Церковью Христовой. На этом их догмате строится вся их внутренняя и внешняя политика. Это сознание своего бытия как религиозной эмиграции является не малым духовным достижением нашего зарубежья.

Но Господь нас рассеял, как пшеницу, по всему свету, и мы живём в разных странах, которые оказали нам великодушный приём и гостеприимство. Мы глубоко вошли в их жизнь и разделяем с ними их радости и печали, и нам уместно было бы совершенно объективно рассмотреть всё то положительное и отрицательное, что мы встретили здесь на западе, дабы понять наше настоящее духовное состояние и из этого вывести какие суть наши обязанности и ответственность.

Первое, на что мы обращаем своё внимание — это повсеместно распространяющееся равнодушие к вере в Бога. Наши западные братья-христиане, когда-то создавшие свои крупные религиозные общины и твёрдо придерживавшиеся своих особых верований, теперь с лёгкостью коммерческих фирм объединяются между собой в более крупные общества, совершенно не болея душой за свои религиозные убеждения. Ещё так недавно, каких-нибудь сто лет тому назад, они были готовы умереть за свой методизм, за своё пресвитерианство, евангелизм или лютеранство, а теперь они как бы изжили самих себя, увлечённые ложным лозунгом —объединиться любой ценой. Хотя для Православной Церкви упомянутые конфессии являются еретическими, но для нас милее живая, ревностная душа и убеждённая, хотя бы и в свою неправильную веру, чем совершенно охладевший к своей истине христианин. Безразличие есть духовная смерть, строго осуждённая Богом в Откровении апостола Иоанна Богослова: «Но как ты тёпл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих» (Откр 3.16).

Только на таком безразличии к истине мог развиться экуменизм и возглавляющий его Мировой Совет Церквей, этот огромный человеческий памятник равнодушия ко Христу. Даже консервативный католицизм пасует перед наседающим безразличием, стремится наскоро создать свой собственный экуменизм как некий буфер, и сдаёт одну за другой свои позиции.

Такая духовная пустота породила двух детищ, бич современного общества: угрожающее количество умалишённых и неподдающиеся контролю случаи самоубийства, которых уже нельзя назвать случаями. Эти два страшные недуга принимают размеры бедствия государственного масштаба.

Современные писатели, глашатаи и выразители человеческих стремлений, ничего утешительного не предлагают своим читателям. Элиот, Дос Пассос, Фолкнер, Саган, Сартр, Хемингуэй отражают в своих произведениях общее настроение пустоты, уныния и безнадёжного мрака. Самоубийство Хемингуэя, этого даровитого и талантливого американского писателя, раскрыло ещё с большей силой внутреннюю тоску современного человеческого общества.

Однако, несмотря на весь этот мрак, мы не можем не отметить положительных явлений нашего времени.

Наше общество безусловно покончило уже со всеми принципами эпохи Возрождения, которая прикрываясь этим красивым словом и под тогой науки откровенно насаждала в Европе древнее язычество, борясь прикровенно с Христианством. Главное направление, которое захватило почти все области человеческой деятельности, можно назвать исканием сущности. В науке это искание сущности материи привело к расщеплению атома, и мы видим, как перед учёными раскрывается необъятная область новых изысканий, которые уже сейчас после исследования протона и нейтрона пришли к созерцанию некой антиматерии. Пока что все эти открытия, не руководимые благодатной Божией мыслью, предназначены больше к разрушению, в лучшем случае к экономическому их применению, но мы не можем не радоваться важному факту, что наука ищет сущности, и при малейшем возможном духовном пробуждении она так легко может смиренно воспринять для своих трудов благодатное вдохновение от Боговидца Моисея.

В искусстве заметно утомление от внешних форм. Устали писать классические греческие линии человеческого тела, устали от классических греческих пропорций; хотят как бы разбить эту человеческую куклу и заглянуть в её внутреннее содержание. Правда и тут современные художники так называемой абстрактной школы, не руководимые благодатной мыслью, предлагают нам уродства, которые скорей похожи на гримасы преисподней, чем на искусство. Однако не забудем, что нашу древнюю икону, в которой наши святые иконописцы давно уже разрешили задачу, как кистью изобразить на доске духовную сущность святых, поняли на западе лучше, чем понимают её многие наши миряне и даже лучше, чем понимают икону многие наши просвещённые церковники и клирики.

В медицинском мире приобретает сильное влияние психосоматическое мировоззрение, по которому не рассматривают больше человека, как некую физиологическую лабораторию, но видят в нём и душу и тело, как две взаимно влияющие друг на друга сущности. И тут, казалось бы, мир так близко подошёл к словам Спасителя: «Вот, ты выздоровел; не греши больше» (Ин 15.14).

Итак, во всех главных областях человеческой деятельности произошли внутренние сдвиги, повсюду огромные перемены. Многие в мире внешне подошли к Истине, ко Христу, и это совершенно независимо от влияния бесчисленных так называемых христианских церквей, но не приняли Его ещё внутренне. И святые апостолы были близки ко Христу, но от такой близости можно стать апостолом Иоанном, апостолом Петром, а можно и предателем Иудой. В мире ещё более мрака, чем света, и мы должны самим себе задать вопрос, что нам делать среди такой мало отрадной картины. Воздевать ли нам руки к небу и думать, что вот всему конец — конец самому времени? Никак нет, потому что мы тогда лишим себя всякого творчества, всякой радости бытия и жизненности, никого никуда не призовём, да никто и не пойдёт за нами. Критерием нашей духовной жизни остаётся по-прежнему наша личная смерть, но ни в коем случае не ожидание конца мира.

Мы не должны и не можем ставить всю нашу повседневную жизнь, весь наш ежедневный подвиг, конкретно и точно протекающий от дня нашего рождения до дня нашей смерти, в зависимости от ожидания никому, даже ангелам Божиим неизвестного дня конца всего и всему.

Не менее опасным было бы для нас возомнить себя единственными праведниками. Как верны мы ни были бы всем канонам, святому Преданию и древним традициям, и установлениям свв. отцов, да не постигнет нас указанное несчастье. Тогда мы уподобились бы кораблю, по данному нам святыми подвижниками образу, переплывшему всё море с драгоценным грузом и утонувшему у самой пристани.

В нашем всемирном рассеянии надо видеть Промысл Божии, распространяющий Церковь Христову во всей вселенной. На наших немощных плечах мы понесли истинную веру Христову во все концы земли.

Христос, Сын Божий, сразу же по Своём воплощении спешит в Египет, можно сказать под видом бегства; идёт в страну прославленную своей древнейшей цивилизацией и полубесовской культурой, туда где может быть больше всего человечество страдало от грехов своих. Господь мог бы уйти с Матерью Своей в пустыню, где Его скрыли бы расступившиеся пред ним скалы как они расступились пред св. младенцем Иоанном Предтечей. Но нет, Господь, по преданию, ночью, тайно и на смиреннейшем из животных, на ослике, как человек бежит в Египет. Преклоним и мы свои смиренные выи под благое иго Христово и понесём свет святого Православия там, где Господу было угодно поставить нас трудиться в жизни сей для прославления Его Святого имени.

(Слово на открытом собрании духовенства и мирян во время Архиерейского Собора 1962 г. в Нью Йорке. «Православное обозрение», февраль, 1963 г.)