Метка: Филарет (Вознесенский)

Его Высокопреосвященству, Высокопреосвященнейшему Иакову, Греческому Архиепископу Северной и Южной Америки

Ваше Высокопреосвященство,

В церковной практике очень многое основывается на прецедентах. При этом, чем выше стоит лицо, вводящее такой прецедент в жизнь, тем больше значения последний может приобрести.

Вследствие этого акты, совершаемые православными иерархами в их взаимоотношениях с представителями иных исповеданий и религий, имеют особое значение и, в тех случаях, когда они нарушают принятый веками порядок, не могут оставлять нас безучастными. Наше молчание могло бы приниматься за согласие и, следовательно, вводить в заблуждение и нашу паству, и инославных, полагающих, что наши действия и особенно богослужения всеми нами совершаются в соответствии с нашими догматами и канонами. Таким образом, неправильно допущенное одним православным епископом может приниматься за нечто, допустимое всей нашей Церковью, и «внешние» могут получить ложное представление относительно самого православного учения. В век проявления такого взаимного интереса у представителей разных исповеданий к учению других мы тогда давали бы им камень вместо хлеба.

Вот причина, по которой последние выступления Вашего Высокопреосвященства, покрываемые авторитетом и Святейшего Патриарха Афинагора, вызвали большое смущение как у нас и у нашей паствы, так и у многих других. Мы имеем в виду Ваше недавнее участие в богослужении в соборе Св. Патрикия в «Неделю Молитв о Христианском Единстве» и «Экуменический Молебен» в греческом Св. Троицком соборе в Нью-Йорке.

Уже самый факт, что об этих общих молениях справедливо объявлялось в прессе, как новых и не имеющих прецедента явлениях, указывает на то, что это есть внесение в жизнь Церкви чего-то ей необычного и ей несвойственного. Какое церковное правило, какой обычай, какое предание дали Вам право на внесение таких новшеств?

Православие по самому своему существу отличается верностью преданиям м и святоотеческим примерам. Не напрасно Св. Викентий Леринский в своем «Коммониториуме» указал, что истинно православным является то, что принималось Церковью всегда, всеми и повсюду. Новшество, которое не отвечает этому правилу, уже тем самым несет на себе печать неправославия.

Вашему Высокопреосвященству должно быть известно 45 Апостольское правило, которое гласит: «Епископ, или пресвитер, или диакон, с еретиками молившийся, токмо да будет отлучен. Аще же позволит им действовати что-либо яко служителем церкви: да будет извержен». Известный канонист Епископ Никодим Далматский в толковании этого правила замечает, что участие в такой молитве с неправославными «означает, что мы не только не стараемся об их обращении в православие, но и сами в нем колеблемся».

В данном случае Ваше Высокопреосвященство не только отступили от исконной традиции Православной Церкви, основанной на канонах (Апост. 10, 45; Лаодик. 6, 32, 33), но и самым делом и словами вслед за Патриархом Афинагором исповедали учение, чуждое святым отцам нашей Церкви.

В своей проповеди в соборе Св. Патрикия Вы заявили, что церковное единство должно пониматься, как призвание к тому, чтобы через такую «экуменическую практику и опыты, как совместная молитва и сотрудничество друг с другом, мы пришли к полному сознанию истины, освобождающей верных от греха ложных и нечестивых опасений». Весь пафос Вашей речи не в проповеди церковной истины, а в поисках чего-то нового, даже нового определения «нашего отношения к Триединому Богу». Между тем св. отцы всегда признавали совместную церковную молитву завершением дела присоединения заблудших к истинной Церкви — завершением, но не путем к нему. Церковная молитва есть проявление уже существующего единства веры и духа. Такого единства не может быть у нас с теми, кто иначе, чем Православная Церковь, учит о Св. Троице (филиокве), Пресвятой Богородице (догмат Непорочного Зачатия у католиков, отсутствие ее почитания у протестантов), об иерархии (непогрешимость Папы у католиков, отрицание таинства священства у протестантов) и т.п. Особенно важно отметить, что у католиков и протестантов совсем иное, чем у нас, учение о Церкви.

Православное учение о Церкви всегда исходило из того, что Святая, Соборная и Апостольская Церковь есть только одна, а вне ее находятся раскольники, еретики и люди других религий. Мы поэтому никак не можем принять учения Святейшего Патриарха Афинагора в его рождественском послании 1968 г., будто вследствие оскудения любви «Церковь, которая была основана Христом, чтобы быть славною без пятна или порока (Еф. 5, 28), совершенной и святой, изменилась». Если наша Церковь изменилась и теперь уже не та, какою основал ее Спаситель, то нет уже более Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви, о которой Спаситель сказал, что «врата адовы не одолеют ее» (Мф. 16, 18), а существует теперь несколько церквей, из которых ни одна не является в полной мере истинной и святой.

В своей речи при посещении Рима в 1967 г. Святейший Патриарх Афинагор в базилике Св. Петра открыто заявил также, что Церкви надо теперь вернуться к «твердой почве, на которой была основана неразделенная Церковь», как будто бы с 1054 г. у Церкви не было этой твердой почвы и как будто до того не бывало разделений. А поскольку Патриарх и Ваше Высокопреосвященство заявляете, что находитесь еще только на пути к восстановлению этой «нераздельной» Церкви, оказывается, что для Вас такой Церкви еще нет. К выводу, что сейчас якобы нет более единой святой Церкви, неизбежно приводит и принятая Патриархом и Вами протестантская теория разветвления церквей. По этой теории, Православная Церковь наравне с отпавшими от нее еретиками и раскольниками виновата в разделении, и все отделившиеся от нее общины остаются ветвями Церкви Христовой, от которой они отделились. Но если можно быть частью Церкви, не разделяя ее догматов, то это значит, что догматы имеют значение только второстепенное. Так именно и высказался Патриарх Афинагор, когда в своем рождественском послании он с похвалой говорит о движении людей к единой чаше, «не зная разницы в своих догматах и не заботясь о ней».

Таких слов никогда не сказали бы великие предшественники Патриарха Афинагора: святый Прокл, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст, Фотий и др. Больше того, если с высоты Вселенского Престола по греховности человеческой иногда проповедовалась ересь под видом истины, то еще не было примера, чтобы какой-либо Патриарх заявлял о маловажности догматов…

Сколь горестно читать такое отречение от отеческого учения в послании Первосвятителя той Церкви, которая была Матерью для нашей Русской Церкви.

Воздавая честь этому Первосвятителю, Ваше Высокопреосвященство, к сожалению, и самым делом присоединились к его безразличию к истине, устраивая беспримерный «Экуменический Молебен» в своем соборе в нарушение указанных выше канонов. Объединение там в общей церковной молитве с римо-католиками и протестантами явилось как бы осуществлением призыва Патриарха Афинагора идти к общему объединению, не считаясь с догматами, вопреки предупреждению Апостола Павла против людей, желающих «превратить благовествование Христово». Не страшитесь ли вы дальнейших слов Апостола: «Но если бы даже мы или Ангел с неба стал благовествовать не то, что мы благовествовали вам, да будет анафема» (Гал. 1, 7-8).

Мы поэтому считает долгом решительно протестовать против искажения учения о Церкви, которое так настойчиво заявляется Святейшим Патриархом Афинагором и Вашим Высокопреосвященством. Мы протестуем против Вашего неправославного «Экуменического Молебна» и против зачисления в диптихи Святейшим Патриархом Афинагором Римского Папы и «всех исповеданий Востока и Запада», о котором сообщает рождественское послание Его Святейшества. Зачисление в диптихи всегда являлось свидетельством того, что данное лицо признается православным. Если Пятый Вселенский Собор повелел вычеркнуть из диптихов имя Феодора Мопсуэтского, когда признал его учение неправославным, то как теперь может какой бы то ни было Патриарх или епископ включать в диптихи тех, кто даже формально не принадлежит к Православной Церкви и, напротив, явно продолжает исповедовать учения, несогласные с ее догматами? Вы соединяетесь с инославными не в истине, а в пренебрежении к ней.

Мы пишем эти строки не для того, чтобы только укорить или, тем более, оскорбить Ваше Высокопреосвященство или Святейшего Патриарха Афинагора. Отнюдь нет, особенно поскольку мы не имеем основания питать к Вам или к Его Святейшеству какой-либо неприязни.

Напротив, мы видим долг братской любви в том, чтобы вновь указать Святейшему Патриарху и Вам на пагубность избранного Вами экуменического пути.

О, если бы Вы, вместо голоса интерконфессиональных конференций и равнодушной к религиозной истине прессы прислушались к призывам св. Отцов Церкви, которые созидали ее не на компромиссах, а на твердом соблюдении преданий и каждой йоты божественных догматов. Их подлинная любовь к инославным заключалась в ревности о просвещении их светом истины и заботе о подлинном воссоединении их с Церковью.

Мы пишем это в открытом письме, поскольку выступления Ваши носят всенародный характер, и ради того, чтобы другие святители Православной Церкви и верующий народ знали, что не вся Церковь разделяет избранное Вами пагубное экуменическое направление. Пусть ясно будет для всех, что допущенное Вами совместное служение с инаковерующими является печальным единичным эпизодом, не могущим служить прецедентом или примером для прочих, но вызывающим огорчение и решительный протест верных чад Церкви, как действие явно неправославное и противоречащее св. канонам.

Вашего Высокопреосвященства преданный слуга

Митрополит Филарет.

(1969 г.)

Митрополит Филарет (Вознесенский).

Обращение к Его Святейшеству Кир Киру Афинагору Константинопольскому, Нового Рима и Патриарху Вселенскому, 15 декабря 1965 года, по поводу снятия анафем 1054 года.

Ваше Святейшество!

От святых отцов мы унаследовали завет, чтобы в Церкви Божией все совершалось законным порядком, в единомыслии и в согласии с древними преданиями. Если же кто-нибудь из епископов или даже предстоятелей автокефальных Церквей совершает нечто несогласное с тем, чему учит вся Церковь, то каждый член Ее может заявить свой протест. 15-е правило Двукратного Константинопольского Собора 861 года признает достойными «чести, подобающей православным,» тех епископов или клириков, которые отступят от общения даже со своим Патриархом, если он всенародно проповедует ересь или учит оной открыто в Церкви. Таким образом, мы все являемся стражами церковной истины, которая всегда оберегалась заботой о том, чтобы ничто, имеющее общецерковное значение, не совершалось без согласия всех.

Посему и отношение наше к разным разделениям, выходящим за пределы отдельных Поместных Церквей, определялось не иначе, как согласием всех означенных Церквей.

Если разделение наше с Римом первоначально получило свое определение в Константинополе, то впоследствии оно было принято всей Православною Церковью и стало делом всего православного мира. Ни одна Поместная Церковь в отдельности и, в частности, всеми нами издавна почитаемая Церковь Константинопольская, от которой наша Русская Церковь получила сокровище Православия, не может ничего переменить в этом деле без предварительного согласия всех. Более того, не можем мы, ныне правящие епископы, вынести и решений, которые были бы не согласны с учением живших прежде нас святых отцов, в частности, когда дело касается Запада — святителей Фотия Константинопольского и Марка Эфесского.

В свете этих принципов мы, хотя являемся младшим из предстоятелей Церквей, как возглавляющий автономную свободную часть Русской Церкви, почитаем своим долгом заявить решительный протест против акта Вашего Святейшества относительно торжественного заявления одновременно с Папой Римским о снятии отлучения, возглашенного Патриархом Михаилом Керулларием в 1054 году.

Мы слышали много выражений смущения, когда Ваше Святейшество пред лицом всего мира совершили нечто новое, неведомое Вашим предшественникам и противное 10 Апостольскому правилу при встрече с Римским Папой Павлом VI в Иерусалиме. Скажем прямо и не обинуясь: соблазн был велик. Мы слышали, что вследствие этого многие монастыри на Св. Афонской Горе отказались возносить имя Вашего Святейшества за богослужениями. Ныне же Вы идете еще дальше, когда решением Вашим и епископов только Вашего Синода Вы отменяете решение Патриарха Михаила Керуллария, подтвержденное и принятое всем Православным Востоком. Делая это, Ваше Святейшество поступаете несогласно с усвоенным всею нашею Церковью отношением к римо-католичеству. Дело не в той или иной оценке поведения кардинала Гумберта, дело не в каком-либо личном столкновении между Папой и Патриархом, которое легко исцелялось бы взаимным христианским прощением; нет — сущность вопроса в тех уклонениях от Православия, которые укоренились в Римской Церкви в течение столетий, начиная с учения о непогрешимости Папы, окончательно сформулированного на Первом Ватиканском Соборе. Заявление Вашего Святейшества и Папы справедливо признает акт «взаимного прощения» недостаточным для прекращения как прежних, так и более близких расхождений. Но этого мало: акт этот ставит знак равенства между заблуждением и Истиной. В течение столетий вся Православная Церковь справедливо веровала, что Она ни в чем не отступила от учения Святых Вселенских Соборов, в то время, как Римская Церковь приняла ряд несогласных с Православием новшеств в своем догматическом учении. Чем больше вносилось новшеств, тем больше углублялось разделение между Востоком и Западом. Догматические уклоны Рима конца XI века не содержали еще тех заблуждений, которые прибавились позднее. Поэтому отказ от взаимных прещений 1054 года мог бы иметь значение в ту эпоху, а ныне — он служит только свидетельством пренебрежения важнейшим и главным, а именно, объявленными после того новыми, неизвестными древней Церкви учениями, из которых некоторые, будучи обличены Святым Марком Эфесским, послужили причиной тому, чтоб Флорентийская Уния была отвергнута Св. Церковью.

Заявляем решительно и категорически:

Никакое соединение с нами Римской Церкви невозможно, пока она не откажется от своих новых догматов, и никакое молитвенное общение с нею невозможно восстановить без решения всех Церквей, которое, однако, не представляется нам возможным, пока не освободится Церковь Российская, ныне принужденная жить в катакомбах. Возглавляемая ныне патриархом Алексием иерархия не может выражать подлинного голоса Русской Церкви, ибо она находится в полном подчинении у безбожной власти, выполняя ее волю. Несвободны и предстоятели некоторых других Церквей, находящихся в коммунистических странах.

Поскольку Ватикан является не только религиозным центром, но и государством, и отношения с ним, как явственно показало последнее посещение Папой Объединенных Наций, имеют и политическое значение, нельзя не считаться с возможным влиянием безбожных властей на иерархию плененных Церквей в ту или иную сторону в вопросе о Римской Церкви.

История свидетельствует нам о том, что переговоры с инославными при условии давлений политических обстоятельств никогда не приносили Церкви ничего, кроме смуты и разделения. Поэтому мы считаем необходимым заявить, что наша Русская Церковь заграницей, как, несомненно, и Русская Церковь, ныне находящаяся в «катакомбах», не согласится ни на какие «диалоги» о догматах с иными исповеданиями и заранее отметает всякое соглашение с ними в этом отношении, признавая возможность восстановления с ними единства только если они полностью воспримут православное учение в том виде, в каком оно доныне хранилось Святой Соборной и Апостольской Церковью. Пока этого нет — прещения Патриарха Михаила Керуллария сохраняют всю свою силу, и снятие их Вашим Святейшеством является актом незаконным и недействительным.

Разумеется, мы не против благожелательных отношений с представителями иных исповеданий, поскольку при этом не предается истина Православия. Поэтому наша Церковь в свое время приняла любезное приглашение послать наблюдателей на Второй Ватиканский Собор, подобно тому, как она посылала наблюдателей на Протестантские конференции Мирового Совета Церквей для того, чтобы иметь из первых рук осведомление о работе этих собраний безо всякого участия в их суждениях. Мы ценим доброе отношение к нашим наблюдателям и с интересом изучаем их подробные доклады, свидетельствующие о наступлении значительных перемен в Римской церкви. Мы будем благодарить Бога, если эти перемены послужат делу приближения ее к Православию. Однако если Риму надо много менять для возвращения к «выражению веры апостолов», то Православной Церкви, сохранившей эту веру доныне неповрежденной, менять нечего.

Церковное предание и пример святых отцов учат нас тому, что с отпавшими от Православной Церкви не ведется диалога. К ним всегда обращен скорее монолог церковной проповеди, в котором Церковь призывает их к возвращению в ее лоно через отказ от всякого учения, несогласного с ней. Подлинный диалог подразумевает обмен мнениями, допускающий возможность переубеждения его участников для достижения соглашения. Как видно из энциклики «Экклезиа суам», Павел VI понимает диалог как план нашего присоединения к Риму или восстановления общения с ним с помощью какой-то формулы, оставляющей, однако, без всякой перемены его вероучение и, в частности, его догматическое учение о положении Папы в Церкви. Но всякое соглашение с заблуждением чуждо всей истории Православной Церкви и Ее существу. Оно могло бы привести не к единомысленному исповеданию истины, а к призрачному внешнему объединению, подобно соглашению разномыслящих протестантских объединений в Экуменическом движении.

Да не проникает такая измена Православию в нашу среду.

Мы усердно просим Ваше Святейшество положить предел соблазну, ибо избранный Вами путь, если и привел бы Вас к единению с римо-католиками, то вызвал бы разделение в православном мире, ибо, несомненно, многие и из Ваших духовных чад предпочтут верность Православию экуменической идее компромиссного объединения с инославными без полного их единомыслия в истине.

Испрашивая св. молитв Ваших, остаюсь Вашего Святейшества покорный слуга

† Митрополит Филарет

Председатель Архиерейского Синода

Русской Православной Церкви Заграницей

15 декабря 1965 года

Из Проповедей митр. Филарета «Наставления пастырям»

Святой Василий Великий — строгий требовательный архипастырь с твердой рукой, вдохновенный защитник и хранитель церковной правды и церковных правил. Однако, когда речь шла о тех, кто отпал в раскол и пришли опять, строгий Святитель открывал перед ними ворота в церковную ограду, смягчая всячески те требования, которые предъявляются желающим вернуться. Все строгости Святитель Василий смягчал, лишь бы только заблудившиеся пришли домой.

Но его тон решительно меняется, когда отколовшиеся упорствуют и остаются в том же положении. А дальше Святитель Василий говорит: «На раскол, долго и упорно продолжающийся, надо смотреть уже, как приближающийся к настоящей ереси, а поэтому относиться к таким раскольникам нужно, как к еретикам, т.е. ни в какое общение с ними не вступать». А вот суждение св. Иоанна Златоуста: «Ничто так не оскорбляет Бога, как разделение Церкви. Хотя бы вы совершили тысячу добрых дел, но подвержены осуждению не меньше тех, которые терзали Тело Христово. Если будем разрывать целость Церкви, такого греха не может загладить даже мученическая кровь. Сказанное мною направлено против тех, которые без разбора пристают к людям, отделяющимся от Церкви». А как тяжело, скорбно, бывает, когда слышишь: «Я хожу в любую церковь. Все равно, что там архиереи и батюшки не ладят, а мне все равно — Бог Один, Церковь одна». А вот смотрите, что говорит Златоуст: «Сказанное мною направлено против тех, которые без разбора пристают к людям, отделяющимся от Церкви. Если эти отделившиеся содержат противные нам догматы, т.е. исказили самую веру, то ясно, что поэтому уже не должно с ними иметь общения». А вот, дальше: говорят, что мол они учат так же, как и мы, все общее, как и у нас, все верно. «Но если же они мыслят одинаково с нами, то еще больше должно избегать их!» — сказал Златоуст. Почему так? Потому что это недуг любоначалия.

Так и было, например, в обоих наших расколах: Митрополит Платон и Митрополит Евлогий не захотели подчиниться Архиерейскому Синоду. Говорят, что у них та же самая вера и они по своей вере так же православны, как и мы. Если так, то отчего же они не с нами? Един Господь, едина вера, едино крещение, едина истина — не две благодати, не две истины: если у них хорошо, то у нас худо; а если у нас хорошо, то у них худо. Двух благодатей нет, Христос не разделил Церковь. Если они отошли от нас, откололись, считая нас неправыми, то что-нибудь из двух: или они, отделяясь от нас, потеряли благодать — остались без нее или унесли ее от нас, тогда мы без благодати. Как люди не могут этого понять? Как будто бы та же служба, как будто то же самое, и говорят: «а Бог Один, нам все равно: тут служба, как и там». Когда-то одному священнику кто-то сказал в Харбине: «Батюшка, а почему мне не ходить? Там служат, как и у нас, я и там буду молиться, там совершенно те же молитвословия и чин и вообще все». А священник вынул из кармана два полтинника (две монетки по 50 копеек) и говорит: «Смотри, они совершенно одинаковые, но одна настоящая, а другая фальшивая. Что ж, по-твоему, если мужик научится грамоте, сам сделает церковь, сам сошьет облачение и будет служить так же, как у нас служат, так значит, он законный батюшка? Значит, там будут действительные молитвы, действительные таинства?» Вот и говорит Златоуст: «Если у нас хорошо, то у них плохо, а если у них хорошо, то у нас плохо».

Вы, вероятно, читали в газетах ответ Митрополита Иринея на наше обращение. Это ответ на обращение Собора к Американской Митрополии. Раньше Американская Митрополия всетаки именовала себя русской, а тут они уже от этого отказываются, говорят уже сами, что «мы не часть Русской Церкви». Митрополит Ириней пишет, что у нас разные пути, у нас слишком много разногласия, а нужно только молиться вместе, что дух любви христианской нас призывает вместе служить, вместе молиться. Когда я прочитал все эти пышные фразы, очень тяжело было и неприятно — ведь мы знаем в действительности что есть, а они стараются взгромоздиться на очень выгодную для себя позицию. Мы говорим о реальном положении вещей. Но ведь есть еще слишком существенное разногласие, чтобы можно было вдруг так сразу соединиться, не ликвидируя все эти разномыслия! А они говорят: пусть разномыслия остаются разномыслиями, а вот, давайте вместе молиться и служить — мы же одной веры! Это несомненно приходится многим по душе, но не среди верных чад нашей Зарубежной Церкви, потому что они прекрасно понимают, в чем тут дело, а вот среди молчащего большинства.

Получивши наш ответ, в котором мы по существу, настаиваем на нашем прежнем предложении, чтобы встретиться и потолковать по существу о разногласии, Митрополит Ириней мне написал так:

«Ваше письмо от 31 января совершенно ясно показывает, что наше предложение — восстановить, прежде всего, молитвенное общение и тем самым положить начало изживаний церковных разделений, вами отвергается. Отвергая его, вы, однако, возлагаете ответственность за это на нас. Мое письмо к вам вы называете ‘заостренно полемичным’ и самим по себе свидетельствующим о том, как мало еще подготовлено почвы для единства. Между тем, как все мое письмо сводилось к призыву и предложению делать сближение; начать не с полемики, а с молитвы и стяжания благодатной помощи Божьей. Позволю себе напомнить вам мои слова: «Разделение наше, вызванное трагической неурядицей нашей эпохи, не оправдывает разрывов в молитве и таинстве, а потому именно в единстве и таинстве, соединяющих нас с Христом и в Нем друг с другом, видим мы единственный путь взаимного понимания и примирения». Выход один: в возврате к тому основному единству, единству во Христе, Которому мы верим, не нарушены всем этим разномыслием, освобождающей, возрождающей силы и радости совместной молитвы. Всякий иной путь, всякое иное начало будет на деле продолжением старого пути и приведет только к худшему обострению наших разногласий».

А в священных канонах, которые он тут с целомудренной скромностью обходит, сказано, что если с неправомыслящими будешь молиться, будешь отлучен от Церкви. Но об этом не говорится. Он дальше продолжает:

«Ваше Высокопреосвященство (обращается ко мне), неужели Вы, действительно, по совести воспринимаете эти слова, как исполненные ‘заостренно полемичными’? А если так, то о чем в этой атмосфере подозрительности и недоверия будут наши разговоры? Как будем других осуждать за ‘жизнь во лжи’, если, прежде всего в самих себе не восстановим простой правды и не откажемся от кривых путей? И как же, наконец, придем мы к этому, как не молитвой, не встречей друг с другом во Христе? В Вашем изначальном Обращении к нам, мы расслышали решимость на действительно новый шаг: искания, искать новых путей. И на это с полной истинностью и готовностью ответили двукратным предложением начать с исцеления самой страшной и соблазнительной для всех ран — разделения братьев по вере, по духу, по крови — у Престола Божьего. Для этого святого дела не нужно никаких предварительных выяснений, напротив, только она, только эта встреча во Христе и тем самым единством Вселенской Церкви сделает и дальнейшие шаги! Шагами по новому пути, а не мучительным топтанием все в том же месте, в безвыходном тупике».

Когда я читал, помню, в конце концов, я раскусил: все время пышные фразы о том, как хорошо, когда вместе и близко и с этого начинать. И упорно не желает признать того, что хочет начать с того, чем кончается. Это то, что было в газетах написано. Я ему отвечаю:

«Ваше Высокопреосвященство, наша газетная переписка пришла в тупик и нет смысла ее продолжать, но на Ваше последнее письмо я считаю нужным ответить. Апеллируя к моей совести, Вы приводите выдержку из своего предыдущего письма и спрашиваете, где в этой выдержке я вижу ‘заостренный полемизм’? Но в этой выдержке я его не вижу. Ведь Вы не все письмо свое привели, а там есть совсем другие выражения. Упорно обходя главный разделяющий нас вопрос, какой? Да Вы и сами знаете. Вы настойчиво призываете к молитвенному общению. Что и говорить: великою радостью было бы возобновление такого общения! Но начинать с него можно только тогда, когда имеется несогласие личного характера, тут дело ясно: ‘Мир и больше не сердись!’ А об разногласиях принципиальных, согласно словам Церкви: ‘Возлюбим друг друга да единомыслием исповедуем’, необходимо прежде достижение такого единомыслия и только тогда, когда оно достигнуто, радость этого достижения увенчивается совместной молитвой. Вспомните историческое совещание иерархов: Митрополита Евлогия, Митрополита Феофила, Митрополита Анастасия, Епископа Димитрия как раз по вопросам церковных разногласий: они свое совещание не начали, а окончили совместным служением. И вообще в истории Церкви совместного служения без единомыслия не бывало никогда. Это чисто экуменическое теперешнее изобретение. Любовь, понимаемая по экуменическому мудрованию, широко открывает свои любящие объятия всем. Но по меткому и глубокому замечанию редактора ‘Православной Руси’, эта любовь в своих объятиях любви готова задушить насмерть истинное Православие. Не напрасно апостол, именно любви, говорит о том, что человека, неверно говорящего об истине, не следует ни приветствовать, ни в доме принимать, ибо приветствующий его участвует в злых делах его.

Когда я беседовал по этому делу с мудрым и миролюбивым Преосвященным Андреем, архиепископом Рокляндским, он по этому поводу высказался так образно и так убедительно, что я хочу это его высказывание привести вам, без всякого сокращения. Владыка Андрей говорит: ‘Вспоминается мне случай из жизни Блаженной Ксении Петербургской. Она была особенно популярна в купеческом мире. Купцы замечали, что каждое посещение Блаженной приносило удачу им в торговле. Так же как было и с о. Иоанном Кронштадтским, когда он приходил к торговцам и брал что-либо, то Бог посылал тому удачу. Раз в одном торговом месте купцам удалось раздобыть из одного богатого имения несколько различных сортов лучшего душистого меда. Был мед липовый, из гречихи и из других цветов. Каждый имел свой особый вкус и благоуханье. А когда купцы все эти сорта смешали в одной большой бочке, получилось такое благоуханье, такой вкус, о котором и мечтать нельзя. Покупатели брали мед нарасхват, не жалея денег. И вдруг, появилась Блаженная Ксения: ‘Не берите, не берите, — закричала она, — этот мед нельзя есть, он дохлятиной пахнет!’ И стала отгонять покупателей. Ты, матушка, что с ума сошла? Не мешай нам, вон какая прибыль у нас! Да как ты можешь доказать, что этот мед нельзя есть?’ ‘А вот и докажу — сказала Блаженная, навалилась на бочку и ее опрокинула. Пока мед тек на мостовую, он издавал благоуханье. А когда мед вытек весь, то все закричали от ужаса и отскочили: на дне бочки лежала огромная дохлая крыса. Даже те, кто за дорогую цену купили этот мед и носили его в банках, побросали и разбежались. Почему — продолжает Владыка — вспомнился мне этот случай? Почему я привожу его сейчас, охотно отвечу: на днях один американец, интересующийся Православием и побывавший во всех православных Церквах — и в Советском Союзе и здесь, в Америке, спросил меня: отчего я и целая группа русских православных людей не участвуем в приеме Патриаршей делегации и вообще, как-то чуждаемся всего, что связано с церковной жизнью в Советском Союзе, и даже здесь в Америке уклоняемся от тех православных групп, которые так или иначе связаны с Патриархией. В чем дело? Разве догматы не те, или таинства другие или богослужение иное? Я подумал — говорит Владыка — и ответил: ‘Нет, дело не в этом: вера та же и богослужения те же. Вера православная, сама по себе, благоухает, как мед душистый, где она не возвещается. Но если бы этот душистый мед налился в бочку, на дне которой окажется дохлая крыса, захотите ли вы отведать этого меда?’ Он с ужасом, посмотрел на меня и говорит: ‘Конечно, нет. Так вот и мы, — ответил ему я — чуждаемся всего того, что связано с коммунизмом. Коммунизм для нас все равно, что дохлая крыса на дне бочки. И если бы наполнили эту бочку до самых краев самым лучшим ароматным медом — нет! Мы не захотим этого меда! Сам по себе мед — прекрасен, но в него попал трупный яд и смрад’. Мой собеседник молча кивнул головой — он понял».

Дальше идет моя речь: «Главный вопрос, нас разделяющий, вопрос о советской иерархии, о котором вы упорно замалчиваете. Зарубежная Церковь только тогда признает ее законным возглавлением страдающей Русской Церкви, когда она, со всей решительностью, отвергнет позорную, страшную декларацию Митрополита Сергия, сойдет со своего пагубного пути и встанет на путь церковной правды, бесстрашно и открыто ее защищая. Позорное пятно должно быть смыто. Пока этого нет, она находится под омофором богоборческой власти, не смея без ее ‘благословения’ ступить ни шагу, особенно, в своих действиях заграницей — это и ребенку ясно.

И в заключение этого письма, беря с вас пример, и я спрашиваю Вас: Неужели Вы, по архиерейской совести, считаете служителей КГБ, облачившихся в рясы и клобуки, действительно, истинными духовными руководителями и возглавителями Русской Церкви? Неужели Вы не видите того, что в той организации советской, с которой Вы себя связали, на дне лежит дохлая крыса? И если Вы этого не видите, или не хотите видеть, если предпочитаете, как говорится в Евангелии — ‘закрыть глаза и заткнуть уши’, чтобы как-то отгородиться от печальной действительности, то, конечно, дальнейшие переговоры будут совершенно бессмысленны: ни об объединении, тем более, о совместном служении не может быть и речи».